Смерти нет. Краткая история неофициального военного поиска в России

Человек — это основная находка, ради которой мы работаем. Конечно, есть предметный ряд, который интересен. Я рассказал, например, про флягу, которая лежит у отца Вячеслава. О том, что поиск надо прекращать, обычно говорят люди уставшие, а я не устал. Версия о том, что не надо трогать, — она была всегда. То есть в тот период, когда я сдавал в военкомат ребенком медальон, этот жирный полковник на меня орал: «Кто разрешил! Непохороненных нет! Вы копаете могилы!» — «Это не могилы, они лежали с автоматами в ячейках!» — «У нас нет незахороненных!» Эта позиция — она официальная была на тот период. Что все солдаты, которых мы копаем, — это могилы. Они были объявлены захороненными. Вторая сторона, которая зачастую встречается: когда мы ходим с миноискателем, находим разные вещи. Раз, например, попались звездочки и табличка. Написано: майор такой- то. Танки нарисованы. Погиб в бою, все прочее. То есть мы понимаем, что все это было бульдозером снесено, что где-то здесь, под выровненным слоем, есть их могилки, которые сделаны после боя. Звездочка ржавая, на ней ничего не видно, что было написано. На табличке видно: начинаем пробивать этого майора, а он героический какой-то, личность. Но мы не можем найти его могилу, мы нашли только табличку с могилы. И ее-то уж точно никто не переносил. Это был хрущевский указ: указ, который назывался «О ликвидации следов войны». Ну, как ликвидация — это же не окопы заровнять и посадить на этом месте красивые клены и березки. Нет, этот указ бы направлен против многочисленных дивизионных кладбищ, которые окружали весь город. Где был госпиталь — там вокруг него вырастало целое кладбище. Какие-то из них были перенесены на Синявинский мемориал. То есть как. Для галочки выкопают 10 человек, напишут, что перенесены, выстрелят над могилой — и похоронены. А вся могила — 500 человек — она так и остается. Ее заровняли бульдозерами — и все. Вроде по карте все чисто.

Это была реализация плана таких людей, которые озвучивают идею про то, что не надо их больше трогать, все оставим как есть. Эти люди стоят на стороне тех, кто организовал тот преступный приказ. Нет, мы не из этой категории. Если Бог нам послал солдата — мы доведем его до отпевания. Это основная задача организации. Приложить все усилия, чтобы установить личность солдата и довести его до захоронения с отпеванием. Каждому поисковику у нас выдается инструкция, где сказано, что при наличии личных вещей и подписных, все сдается руководителю объединения, который занимается поиском возможных вариантов в архиве, приветствуется также личная инициатива, если они сами начинают искать. И, кстати, это нередко бывает намного эффективней, когда есть личная заинтересованность человека, который его нашел. Вот, например, история старшего лейтенанта Сокола. Там было человек пятнадцать моряков, в прошлом году, осенью копали уже при свете фонарей от видеокамеры. Очень глубокий окоп и над нами еще нависала песчаная куча, которая несколько раз обрушивалась. Искусственно сделанная. Нашли несколько моряков, с морскими пряжками, и среди них — офицер, у которого кобура, у которого нож, финка ижорская, и ложка с якорем, номером «1» и надписью «Сокол». Практически без вариантов. Он был единственный лейтенант Сокол из 1-й бригады морской пехоты — цифра на ложке неспроста. Видимо, он после боев под Стрельной попал в госпиталь, откуда был перекинут в 4-ю бригаду морской пехоты. И уже в декабре сражался на Невском пятачке в составе 4-й бригады. И, прорвавшись на вражеские позиции, потому что там фрагменты парашюта были — то есть они сцепились с парашютистами — он погиб. И вот парень, который его нашел, практически от нуля, от этой ложки, провел цепочку, у него получилось целое исследование. Он связался с родственниками, нашел его фотографию. То есть к моменту захоронения у нас был на него довольно большой архив. Это тот случай, когда он нашел и он довел. Ну, то есть по закону он должен был отдать руководителю, но если у него есть собственное желание и время, то мы только приветствуем. Также два человека сейчас найдены на Пятачке, ждут отправки. Один лейтенант из Одессы, другой — из Украины, Черненко по-моему. Отправкой туда у нас занимается Лященко, он работал в «Дороге домой» у Мачинского. Сейчас вроде бы ушел оттуда, но украинское направление за собой оставил. То есть останки туда повезет. Говорит, там люди нормально к этому относятся: «Я же не имею дела с политикой. А на бытовом уровне все люди нормальные».