Смещение

Он и это знал. Релаксация. Физический процесс установления личности метавидуума. В запутанном равновесном состоянии не имеет значения, находится ли часть метавидуума в Вашингтоне, часть в Сан-Хосе, а еще часть, может быть, в галактике М31, которую чаще называют Туманностью Андромеды.

— Хорошо, — сказал он, — я жду.

Остмейер почувствовал, что он не один. То есть один, конечно, но и не один в то же время. Кого-то он знал, кого-то узнал сейчас — смутно, далеко, близко, рядом, в нем самом, отдельно, вместе. Двое Эвереттов, которых он различил по цвету мысли — у старшего, умершего полвека назад, мысли были ярко-оранжевыми, а у молодого, хотя какая молодость в семьдесят лет, но все-таки молодого, так ему представлялось, мысли были цвета кофе с молоком, если налить в чашку с двойным кофе одну чайную ложечку холодного молока, как он обычно делал.

Алан Бербидж, добрый день, Алан. Доктор Шеффилд, мое почтение. Миссис Шерман… Вителия… Лучше Вита — согласен. Доктор Армс, Ализа… Доктор Кодинари, мы вместе теперь, добрый день…

И Карпентер, конечно.

— Барри…

А это Киперман.

Остмейер открыл глаза и посмотрел на коллегу взглядом, от которого тот отшатнулся, как от пощечины. Киперман инстинктивно потянулся к наплечной кобуре под пиджаком, инстинктивно отдернул руку, инстинктивно поднялся, инстинктивно повернулся на каблуках и так же инстинктивно покинул комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Уже в коридоре Олли то ли пришел в себя, то ли забыл о случившемся — отправился к себе в закуток и занялся разбором улик по делу об ограблении магазинчика Волфсона на углу Веллингтон-авеню и бульвара Хостингера.

Остмейер посидел еще минут десять, ощутил наконец Я, потерял себя, нашел себя. Идти или ехать было незачем и некуда, для запутанных волновых функций не существует расстояний в пространстве — времени.

Я улыбается.

* * *

Я ищет реальность, наиболее подходящую Я как метавидууму. Цель — изменить функцию распределения, чтобы реальности, совместимые с выбором, оказались в максимуме. Разбросанные по краям распределения, волновые функции плохо совместимы, а некоторые даже не входят в суперпозицию.

Все достаточно просто, поскольку Я — метавидуум и влияет на функцию распределения одним своим присутствием в той или иной реальности. Математика достаточно проста, и Я использует для поиска окончательных решений частные заготовки. Формулы, которые вывел, будучи всего лишь мультивидуумом по имени Хью Эверетт Третий.

Я, конечно, представляет, почему Я — оба Эверетта, два адвоката, двое полицейских, двое квантовых физиков… Закон парных сочетаний, как принцип зарядовой нейтральности Вселенной. Каждая ветвь разветвляющихся, склеивающихся и независимо развивающихся миров непременно нейтральна, иначе ветви, заряженные по-разному, прекратили бы свое существование за квантовое время взаимодействия. Квантовые флуктуации вынужденно создают и такие реальности, но они настолько недолговечны, что в общем балансе и, тем более в расчете функции распределения, не играют роли. Нужно учесть, что существуют и большие флуктуации, вроде тех, что высекают из квантового вакуума не виртуальную пару «электрон — позитрон», но пару реальную — как на границе эргосферы черной дыры. В природе существует все, что не противоречит ее законам.

Я пробегает мысленным взором «ближайшие» реальности, отличающиеся на величину квантового смещения. Для классических реальностей, где только и могут существовать люди, квантовая единица на деле может означать (и означает) очень много. Иногда — так много, что жизнь становится невозможна, и планета погибает в жаре расширившейся солнечной короны, а то и вовсе не рождается из-за неудачного распределения масс в протопланетном облаке.

Я выбирает миры. Это легко — просмотреть, прочувствовать. Миров бесконечно много, и Я не может учесть все. Впрочем, можно попытаться, хотя для этого придется отказаться от понятия времени, и Я пока не знает, возможно ли это в принципе, но, главное, — если возможно, не приведет ли к всеобщему коллапсу волновой функции или — что ничем не лучше — к декогеренции, распаду сознания Я на бесконечное число сознаний и подсознаний составляющих Я индивидуумов.

И еще. Я понимает, внезапно, неизбежно и радостно, что ничто человеческое Я не чуждо. Я любит, Я ненавидит, Я скорбит, радуется, верит (странное ощущение — вера, но она у Я есть, как есть и неверие). Я хочет бродить по институтскому парку в Принстоне, по тропинкам, по которым ходили в разное время Эйнштейн, Вигнер, Уилсон, Линде, множество ученых, чьи мысли и идеи структурировали реальности, вне воли и понимания их создателей изменяли распределение вероятностей, смещали максимумы — по сути, создавали будущее, бесконечное число разных будущих.

Я противоречит себе, это важное качество метавидуума. Метавидуум внутренне противоречив по определению — иначе Я не может эволюционировать, а эволюция неизбежна, как рост энтропии.