Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Незнание романтично настроенными девушками физической стороны любви, неожиданно обрушившейся на них после замужества, приводило к тому, что они часто впадали в глубокую депрессию, граничившую с суицидальными порывами. «Обыкновенная мужская страсть показалась ей оскорблением всех ее заветных мечтаний и привела ее в такое отчаяние, что она мечтала о самоубийстве», – писала о своей матери В. П. Багриновская[1070]. Драмы первой брачной ночи, пережитые матерью Багриновской, никак не повлияли на характер полового воспитания собственной дочери. Когда она выходила замуж, мать, хотя и осознавала непросвещенность дочери, не старалась ее предостеречь, считая такое знакомство с реальностью вполне естественным. Первый опыт половых отношений для В. П. Багриновской оказался неожиданным и привел ее в отчаянное состояние. В своих воспоминаниях, которые Багриновская писала уже в преклонном возрасте, она не обошла вниманием этот интимный вопрос. Описывая первую ночь после свадьбы, она отмечала, что ее сознание настойчиво фиксировало мельчайшие детали той комнаты, в которой они находились. Она, словно идя на эшафот, судорожно цеплялась за окружавший ее предметный мир, пытаясь найти в этом отвлечение и спасение. Видимо, поэтому собственно интимных сцен автор не передала, хотя между строк прочитываются испытанные ею страх и отчаяние: «Я снимаю свое нарядное шелковое венчальное платье, белые перчатки, фату и венок и облачаюсь в хорошенький фланелевый капори шоколадного цвета… На ноги в первый раз в жизни надеваю спальные туфли – красные, сафьяновые, с черными точками… Мы остаемся одни… Я иду к Мише, который подводит меня к своему письменному столу и дарит прехорошенькую записную книжку. Здесь ты будешь записывать расходы… а пока хочешь – почитаем. Я соглашаюсь, чувствую, что я совершенно не знаю, как нужно вести себя замужней даме. Но скоро усталость берет свое, и мы уходим в спальню. „Хочешь ли ты быть настоящей моей женой?“ – спрашивает Миша и, несмотря на утвердительный ответ, безумный страх опять поднимается в моей душе. Но среди ночи я вдруг успокаиваюсь. „Видишь, – говорит Миша, – я почти так же неопытен, как и ты“. Утро застает меня усталой и полусонной»[1071]. Как ведет себя мать? Обеспокоенная положением дочери, она приехала ранним утром к молодоженам. Но никакого разговора между близкими людьми так и не последовало. Единственным советом матери стало пожелание «отдохнуть получше».

Насколько различным было отношение супругов к половым вопросам, демонстрирует случай в молодой семье Олоховых. В личной беседе с супругом молодая жена узнала, что ее муж до брака пользовался услугами проституток и имел содержанок. Она испытала настоящее потрясение, так как была убеждена, что к подобным услугам обращаются исключительно развратные мужчины. «Когда Володя рассказал это, я с трудом поверила… Конечно, я во многом была наивна, когда вышла замуж. Я девушкой знала, что есть „женщины“, к которым ходят мужчины, которые продаются, но я думала, что это страшный разврат, и вдруг Володя говорит, что у него была такая женщина, к которой он „ходил“… Я очень плакала, и Володя не мог понять почему… Мой чудный Володя и… разврат!» – писала в дневнике молодая жена[1072].

Не случайно в качестве центрального сюжета нашумевшего произведения «Крейцерова соната» Л. Н. Толстой выбрал медовый месяц. Русский классик изобразил сложность и низость отношений, разыгравшихся между молодоженами. В то время как мужчины созрели для сексуальных отношений, имели достаточный уровень полового просвещения, девушки были не готовы ни психологически, ни физиологически. Разный уровень полового воспитания, противоречивые сексуальные ожидания и опыт приводили к конфликтам и нервным потрясениям женщин. Позднышев, главный герой «Крейцеровой сонаты», рассказывал о своей сестре, которая, выйдя замуж за человека вдвое старше, в ужасе бежала от него во время брачной ночи. Позднышев, испытав на себе все тяготы медового месяца, размышлял об интимных отношениях с молодой женой: «Неловко, стыдно, гадко, жалко и, главное, скучно, до невозможности скучно!»[1073] Половую близость супругов он называет «мерзостью», «низостью», «пороком», «неестественным» актом.