Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Для «вытравления» плода в народной медицине применяли средства, которые также имели особое символическое значение. В широком распространении для прерывания беременности среди женщин Центральной России была спорынья (род грибов), которую в простонародье нередко называли «черные рожки». Впервые врачи обратили внимание на частое использование спорыньи среди женщин Малороссии с целью плодоизгнания в конце XVIII века[1476]. Само название носило эвфеминистический характер. В дословном переводе обозначая «плодородие», «изобилие», спорынья уничтожала зерновые культуры, прежде всего рожь, фактически выступая паразитом. Крестьянки делали настои из спорыньи, выпивая стакан натощак. В ряде регионов Центральной России для этой цели использовался чистотел[1477]. В народной медицине чистотел часто употреблялся для борьбы с бородавками, в связи с этим другое (народное) название этого растения – «бородавочник». Можно предположить, что его способности уничтожить инородное образование на теле (бородавку) приписывали особую силу в ликвидации нежелательной беременности (плода). Применялся также папоротник, который, очевидно, выступал символом бесплодия, так как он не цветет и не приносит плодов. Частое употребление чистотела в различных регионах России в качестве средства для производства выкидыша привело к тому, что среди крестьян он получил второе название – «б-дская трава»[1478].

Таблица 2. Средства абортирования и контрацепции в различных регионах и среди отдельных народов Российской империи

Источник: Линденберг В. Детоубийство и плодоизгнание в Витебской губернии. Юрьев: Тип. Маттисена, 1910. С. 69–70; Жук В. Легенды и поверья русской народной медицины // Акушерка. 1902. № 7–8. С. 101–113; Демич В. Ф. Очерки русской народной медицины // Врач. 1889. № 7–10; Игнатовский А. С. Судебная медицина. Юрьев, 1910; Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 1. Костромская и Тверская губернии. СПб.: Деловая полиграфия, 2004. С. 357; Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 3. Калужская губерния. СПб.: Деловая полиграфия, 2005. С. 331; Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. СПб.: Деловая полиграфия, 2008. С. 219; Добронравов В. А. Отчет лечебницы доктора медицины и акушера В. А. Добронравова. Киев: Унив. тип., 1886. С. 51; Афиногенов А. О. Жизнь женского населения Рязанского уезда в период детородной деятельности женщины…: Дис. … д-ра мед. наук. СПб.: Тип. штаба отдельного корпуса жандармов, 1903. С. 57.

С развитием государственных институтов, обществ буржуазного типа, урбанизации, по мнению М. Фуко, усиливался властный контроль над телом человека[1479]. В России этот процесс был обусловлен не столько развитием капиталистических отношений, сколько проявлением с XVII века абсолютистских тенденций, имперской политикой, основанной на завоевании и присоединении новых территорий. Деторождение становилось сферой государственных интересов, так как его рост положительно сказывался на демографии и означал увеличение числа налогоплательщиков и потенциальных рекрутов. Государство стало осуществлять контроль над репродуктивным поведением населения (в 1649 году Соборное уложение вводило смертную казнь за прерывание беременности), рассматривая потенциального ребенка с позиции собственных демографических интересов. Основным аргументом М. В. Ломоносова в пользу борьбы с «плодоизганием» был рост населения, который, по мнению ученого, должен привести к «величию, могуществу и богатству государства»[1480]. Он призывал государство заботиться о «плодородии родящих», что положительно скажется на благосостоянии страны.