Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков

Еще одна известная писательница начала XX века Анастасия Вербицкая в своих воспоминаниях достаточно откровенно описала однополые чувства девочек, находившихся в стенах учебных заведений. Она рассказывала о том, как у нее появилась «обожательница» – пятнадцатилетняя девушка из третьего класса. Описанные переживания не лишены сексуального подтекста: «Мы не знакомы. Она всегда старается попадаться мне на дороге и следит за мной темными глазами. Я волнуюсь, кровь бросает мне в лицо… „Красавица!“, „Богиня!“ – шепчет она иногда мне вслед… А у меня бьется сердце…»[1035] А. Вербицкая рассказывала, что знакомство «обожательниц» было символично обставлено, девочки следовали определенному ритуалу: ученица, желавшая близости общения, на утренней молитве подавала выбранной «подруге» свечку с живыми цветами и белой лентой. Эта деталь еще раз подтверждает характер традиционно сложившихся отношений, которые характеризовались вполне конкретными действиями. Дальнейшие свои отношения с «обожательницей» Вербицкая описывала так, словно речь шла о мужчине: «После двух-трех робких поцелуев с ее стороны и первых банальных фраз нам уже не о чем говорить… Вот уже третий день как мы встречаемся и все молчим… По правде сказать, мне еще приятно, что эта сильная, здоровая девушка дрожит и робеет передо мной. Но разочарование уже холодком веет в душу… Под первым предлогом я разрываю… Ее слезы и отчаяние меня не трогают. Она требует объяснений»[1036]. Писательница повествовала о силе сексуальных влечений, непреодолимой половой притягательности, переживаемых девочками: «Она сторожит меня в коридорах… Я бледнею и краснею, встречая этот взгляд… Я страдаю, если она целует других нарочно… Это настоящая страсть, настоящая ревность… Ах, как интересно любить издали! Ревновать, надеяться, ожидать, грезить! Лишь бы издали»[1037].

Эпизоды обожательских отношений представлены практически во всех девичьих дневниках, посвященных годам, проведенным в женских учебных заведениях (институтах, пансионах, гимназиях)[1038].

Мемуаристка, писательница Елизавета Николаевна Водовозова в автобиографических воспоминаниях «На заре жизни» в главе «Жизнь институток» также заостряет внимание на присутствии «традиционного обожания» в жизни учениц. Данную практику она сравнивала с «карикатурой на настоящую любовь», добавляя, что она имела пародийный, нелепый и дикий характер[1039]. По свидетельству Водовозовой, предметом обожания выступали старшие воспитанницы, воспитательницы, учителя, священники. Мемуаристка указывала на то, что среди девочек-обожательниц существовали чрезвычайно «отчаянные», которые «вырезали перочинным ножом инициалы обожаемого предмета»[1040].

Тринадцатилетняя Оля Сваричовская посвятила институтскому обожанию целую главу своего дневника. Она указывала на то, что с этим явлением она не сталкивалась в гимназии, впервые испытав «обожание» в институте. Девочка, находясь в пубертатном возрасте, не осознавала того, что с ней происходит. Она описывала вдруг охватившее ее страстное чувство первой любви – «любви к Кити»[1041]. Юная Оля рассказывала о том, что значительное место в отношениях занимало соперничество. Среди претенденток-обожательниц непременно появлялись две, а то и три, из которых необходимо было выбирать. Девочки невероятно переживали по поводу принятого решения, так как зачастую им было сложно разобраться в своих чувствах. Они не отдавали себе отчета в том, какой критерий для них наиболее важен в претендентках: красота или душевная близость. К тому же после сделанного выбора считалось предосудительным общаться с бывшими претендентками. А. Вербицкая повествовала о тяжести выбора. О том же писала В. П. Багриновская: «На мою любовь были две претендентки – Саблина и Пономарева. Соня Саблина была прелестное существо. Невысокая, черноволосая, с большими серыми глазами. Она в 15 лет была барышней, а не девочкой… До сих пор вспоминаю, как эти романтические девочки предложили мне выбрать одну из двух, и я, вопреки голосу сердца, бросилась в объятия Пономаревой. Но ничего из этого не вышло, говорить мне было с ней не о чем, и я отстранилась и от нее, и от Сони, усердно занялась уроками»[1042]. О страстной влюбленности в двух девочек и невозможности сделать выбор писала юная гимназистка Вера Варсанофьева: «Знаю, как страстно, пылко, безумно и нежно люблю Елену Александровну; знаю, что наша любовь с Александрой Николаевной взаимна, что она называет в классе „своим утешением“»[1043].