Смотритель маяка

Официант поставил на столик две чашки с блюдцами и френч-пресс с чаем. Ягоды облепихи кружились в оранжевом настое, как в невесомости.

– В чае размешан мёд, учитывайте это при добавлении сахара.

– Спасибо. – Артём надавил на поршень, приминая ягодную массу.

– Теперь для отговорок нет причин, – сказала Вика.

– Давным-давно, в далёкой-далёкой галактике…

– Очень смешно, – Вика точь в точь повторила его интонацию.

– Это моя фраза! – воскликнул он.

– Больше не твоя.

– Какая возмутительная наглость.

Артём наполнил чашку Вики дымящейся жидкостью. Затем сделал то же самое со своей. Какофония голосов посетителей кафе смешивалась с безликой музыкой, затруднявшей усвоение чужих разговоров. Подслушивать подробности посторонних жизней с соседних столиков Артём считал неприличным. Не хотел он и обратного – чтобы кто-то услышал его рассказ.

– Вика, у тебя есть ответ на вопрос, в чём заключается смысл жизни? – Он сделал глоток горячего чая. Кисло-сладкий вкус показался ему восхитительным.

– Моё представление о жизни меняется вместе со мной. – Она наблюдала, как за окном качаются продрогшие деревья. Шальной ветер шутя ерошил ветвистые кроны. – Что-то, конечно, остаётся неизменным. Находить счастье в том, что меня окружает. Испытывать меньше разочарования, любить и быть любимой. Есть много причин, чтобы жить. Почему ты спросил?

– Хотел понять, что у тебя на уме. Наши мировоззрения должны совпадать хотя бы в главном. Скажи ты, что в жизни превыше всего это получать удовольствие, и я оказался бы в трудном положении. Человек с такими убеждениями обречён страдать от собственных желаний.

– Этому на юрфаке учат?

– Нет, – ограничился он коротким ответом.

– Как бы ты сам ответил на свой вопрос? – Их ноги случайно соприкоснулись под столом. Ни один не отодвинулся. По телу Артёма из центра живота быстро распространилось лёгкое возбуждение.

– В жизни нет смысла, – сразу высказал он основную мысль. – Жизнь – это цепь непредсказуемых случайностей. Борьба хаоса с порядком. Каждый день в мире рождается несколько миллионов человек. И почти столько же умирает. Одни миры исчезают, другие появляются. Процесс бесконечен. Какие бы планы человек ни строил, всегда есть доля неизвестной, способной перечеркнуть любые начинания. Это не значит, что не надо сдаться пробовать этот мир на вкус. Ещё как надо! Но делать это надо с пониманием того, что развязка может последовать в любой момент. Все знают, что умрут, а живут так, словно это никогда не произойдёт. Отсюда и многие несчастья. Вот почему я стараюсь относиться к себе не очень серьёзно. В этом причина моей кажущейся скромности.

– Ты однозначно выбрал не ту профессию. – Вика облизала ложку, которой размешивала чай.

– Эта ошибка многому меня научила. Я благодарен за возможность быть сейчас рядом с тобой, пить вкусный чай, смотреть в озорные глаза, всё больше влюбляясь в тебя. У меня есть друзья, с которыми мне интересно. Есть работа и увлечения. Есть амбиции, желание расти над собой и добиваться большего, не забывая о мелочах, наполняющих дни радостью. Не стану врать, что это легко. Я не агнец божий, многие страсти и мне присущи. Только я не иду у них на поводу, потому что хочу прожить отпущенные мне годы, не омрачая себя скабрёзными воспоминаниями. Мне интересно актёрство, я хочу завести много детей и прожить с одной женой до самой смерти. Вот что для меня источник всех смыслов.

– Тебе точно двадцать лет?

– С утра было двадцать. На всякий случай надо проверить в паспорте. – Артём подлил Вике чая. – Я больше про «изнутри наружу», чем «снаружи внутрь».

– А ещё ты признался мне в любви на первом же свидании.

– Ты простишь мне эту маленькую оплошность?

– И не подумаю. У меня от тебя голова кружится. Это так… необычно.

Он не смог отказать себе в удовольствии в очередной раз прикоснуться к её губам.

– Думаю, причина моих рассуждений кроется в полученном опыте, – сказал он, неохотно заканчивая поцелуй. – Картину мира формируют события, которые мы проживаем. Мои представления о жизни и смерти основаны на усвоенных знаниях и, стыдно признаться, на страхах.

– Тебя похищали инопланетяне?

– В девять лет я посмотрел «Чужой» Ридли Скотта. До сих пор помню, как боялся высунуть голову из-под одеяла, когда родители выключили перед сном свет и оставили меня в комнате одного. Это считается?

– Не знаю. Это твой самый большой страх?

Перед тем как выложить Вике историю о повторяющихся снах, Артём сделал попытку подсластить горькую правду:

– Я пойму, если после моего рассказа ты резко захочешь вызвать такси под предлогом неотложных дел.

– Я могла это сделать сразу после кинозала.

А ведь она бесконечно права. Артём промокнул салфеткой пролитую каплю.

– Спасибо.

В холодной темноте рано наступившего вечера стучал дождь. Бедные земляные червяки. Опять выползут на асфальт, где большей частью найдут погибель под подошвами башмаков.