Смотрители

Считаться пришлось даже с ним – убийцей, творцом убийственных механизмов. Он рос в одном из самых шумных Городов, Тишину он воспринимал буквально. «Иногда мне кажется, что я люблю создавать оружие, потому что таким образом – после смерти всех людей – я смогу нормально выспаться», думал будущий Смотритель. Тишина для него – всё равно что мать, которой он был лишён при рождении.

Ему нравилось молчать, быть всегда в одиночестве, ведь так он может отдыхать душой. Даже став Смотрителем, попав в Сектор, он всё ещё жаловал Тишину, которую он обнимал из года в год, из секунды в секунду, ведь является интровертом, предпочитающим одиночество.

И в этом одиночестве он продолжил изучать различные концепции, дабы лучше понять, познать себя.

– Технократия. Если я верно осознаю её, то создатель Агресса был технократом, ведь именно об этом Агресс – править должны специалисты, творцы. Ну, точнее-то никто не правил, все мол равны в начале пути, и если ты чего-то достиг, то этого чего-то никто не вправе отбирать. Так или иначе, я наблюдаю некоторую связь между ними: тебе нужно развиваться и получать новые навыки, чтобы постоянно взбираться по социальной лестнице.

– Никакой связи может и не быть, хотя кто знает, один из основателей Агресса умер ровно в столетнем возрасте, впустив Смерть в качестве гостя на свой день рождения; будет забавно, если он отправился в Ад в час и минуту своего рождения. Наверняка же какую-нибудь статистику показывают каждому, мол во столько-то родились и умерли. Интересно, есть ли какие-нибудь достижения в духе “зарезал двадцать человек подряд” или “сдох от передоза”, при том “Мёртв” получают все.  И ведь нужны какие-то часы поточнее атомных для отслеживания точного времени… Божьи часы? Сатанинские, Satan-ские часы? Что ж, скоро сумеем сами у него спросить… Боишься ли Смерти и встречи с дьяволом за грехи?

– Боюсь ли? Сложный вопрос. Зависит от того, очеловечиваем ли мы страх также, как и проводницу; если да, то Страх в таком случае в одиночестве не столь страшен, как кооперация её со Смертью, вместе они гораздо опаснее, поскольку бьют по сердечку они больнее. Ежели Страх – всего лишь чувство, а Смерть – величайшее знаменательное событие для планеты, лучше б она начала творить искусство чуть пораньше, то преодолеть боязнь и просто временно не умирать всё ещё можно.

– Даже если у тебя и был шанс умереть счастливым, его нет теперь, так зачем же ты всё ещё пытаешься что-то творить? От тебя не останется ни следа.

– Я не знаю. Вероятно, я всего лишь нашёл себе развлечение до момента гибели, как и говорили многие раньше, но что делают теперь – отдыхают в земле или капсулах. Даже не знаю, хотел бы я оказаться вместе с ними там – он указал пальцем вниз. – Но проблема лишь в том, что я действительно боюсь умирать. Да, меня не было до жизни, не будет и после, разница-то какая, но меня страшит мысль о том, что я распадусь на атомы. Говорит ли это о моей слабости духом – возможно… Хотя мне кажется, что я боюсь не создать – и я уже не создам – свой magnum opus, притом мне хватит и какого-нибудь великого изобретения, вышедшего из-под моих рук. Уже слишком поздно, Смерть не просто дышит в спину, а несёт меня на руках прямиком в гроб или Ад… Хотя какой смысл в этом унынии, не вернее ли будет продолжать творить, не оглядываясь за плечо? Быть может. Но у меня нет больше сил ни физических, ни моральных.

– Уже шесть лет прошло с последнего твоего массового убийства, неужели ты всё-таки начал мучиться?

– Видимо, но ты же помнишь, что мне было не по себе ещё тогда, уже в то время моя паранойя обострилась, из-за чего я и согрешил.

– Оправдания к сведению приняты.

– …Снова тоже чувство, что и было тогда. Что-то… Кто-то… Рядом. Неужели опять кто-то сбежал?

– Сомнения выглядывают, ты же всех убил.

– Что? Нет. Невозможно. Бред.

– Даже безумие иногда обращается в реальность, но даже если не в этом случае, проверить двести двадцать вторую комнату во втором отсеке всё же следует.

– Ладно, но это последний раз, когда я что-нибудь проверяю.

Проблема лишь в том, что Тишина начала действовать на нервы своей нескончаемой заботой. Она била в сердце разума – в мозг, порабощая его; Тишина, которой посвящали песни и дары, стала злодейкой. Она начала давить на сознание, любой шорох пугал сильнее Смерти, Смотритель одновременно возненавидел и возлюбил свет, ведь он создаёт тени, которые иногда его пугают. Постепенно Смотритель начал ненавидеть Тишину, которой отдал часть своей очень весёлой жизни, злость крепла с каждым днём.

Говорят, неимоверная злоба может привести к убийству того, кого ненавидишь, но как уничтожить слуховое ничто, звуковую пустоту? Всё чаще Смотритель говорил сам с собой вслух, максимально разоружая Тишину своей настырностью, к которой она не привыкла. Тишина нападает на слабых духом и голосовыми связками.