Смотрители

Смотритель всё-таки отправился на поиски в бесконечных лабиринтах – все отсеки имеют кольцевое строение – необходимого ему помещения, задача усложняется довольно тусклым светом вокруг и своим полным незнанием законов планировки Сектора, своеобразную карту из кабинета он взять не удосужился; добравшись-таки до дважды проклятого вместилища его оскорблений, воспоминания начали врезаться в голову, но он не придал им значения. Отбросив блеклые напоминания о его бесчеловечных преступлениях, которые дарили ему чуть более хорошие впечатления от себя прошлого, чем пустая ложь о его нереальной жизни, он решился войти в столь ненавистное последние пару часов блужданий место. Все капсулы заполнены телами, как и ожидалось… Вот только он не ожидал, что одна из капсул, которая явно не так давно запустила мерзкий воздух внутрь, судя по влажному металлу около неё, окажется открытой. Его это очень сильно заставило понервничать.

– Неужели очередной сбежавший? – Резкий удар стресса не стал ждать ответа, его вены на руках надулись, он всегда знал, что ему играть всех злодеев мира. Видимо, это его и ждёт – смерть от рук героя.

– Кто-то явно не умеет убирать следы за собой, а это значит, что пора уничтожить очередной отсек с тысячами невинных, что в этом мучительного?

– Не в этот раз, я сумею избежать жертв.

– Уже шестой раз за шесть лет я слышу эту фразу, подопытные скоро закончатся, ты уверен, что так уж сильно хочешь хоть когда-нибудь потешить своё самолюбие?

– …Нет, но попытаться стоит.

– Ну, попытки под пытками не воспрещаются, дело твоё.

В итоге Смотритель начал изучать эту… лужицу около капсулы.

– Странно. Следы не ведут на выход, по крайней мере пока, сначала он пытался хотя бы устоять на ногах ударяясь о близлежащие объекты. Видимо, после капсулы подопытные действительно испытывают адскую боль то ли от самого реального мира, то ли от резкой смены среды с более на менее приятную.

– Говорит ли это о том, что он уже умудрился умереть?

– Маловероятно. Максимум, что его ждёт, так это болевой шок и потеря сознания на некоторое время. Пройдут полчаса или час, и он оклемается, после чего будет бродить по Сектору в поисках выхода, а единственный безболезненный выход сейчас – смерть. Нужно найти его.

– Судя по следам, он вышел-таки отсюда. Не исключено, что он знает, где тебя искать.

– Что ж, подышим ему в спину, раз он впереди.

Но даже Тишина боится таких, как Смотритель – неуравновешенных, слабых и пустых, ведь именно они способны покарать её за все её благорасположенные грешки. Она не единожды видела людской гнев и какой шум он создаёт, но задумываются ли они, сколь сильна ярость Тишины, их второй матери, что лишает рассудка?

Он отправился след в след по чьим-то шагам, навострив глаза; чем ближе приближался к кабинету, тем сильнее его поглощали сомнения, не привиделось ли ему, что кто-то сбежал, не игра ли это воображения, Тишины – странные следы, идеально ложащиеся на его подошву, столь беспорядочно разложенные по дороге, будто хозяин сих шагов не мог устоять на ногах. Он знал, что все подопытные оказывались в капсуле, в чём приходилось, их не раздевали, иначе всех просто не успели бы туда посадить, но что-то тут точно не так, стрельнула мысль в нём, от озарения резко остановился.

– Не ловушка ли это? Кто-то точно хочет сбить нас с толку, я уверен.

– Или ему очень больно и хочет попросить помощи, когда как ты пытаешься его убить, чтобы он совершенно случайно не разрушил твой мирок спокойствия.

– Гори в аду.

– Только после тебя.

Он закрыл глаза и выдохнул свою душу, погрязшую в грязи непонимания действительности. – Смерть близко. – Поразила его мысль косой. – Забавно, кабинет буквально за поворотом, а следы всё обрывистее и менее заметны. Возможно, я уже опоздал и совсем скоро он просто убьёт меня. – Он протёр глаза. – Ну, что же, это была интересная история, отчасти. Будет, что в гробу вспомнить и в Аду рассказать. – Он ускорил шаг и с каким-то расслабленным и непринуждённым лицом, выражающим больше спокойствия, чем страха или злости, вошёл в пустующий с его последнего ухода кабинет, раскинувший свои блеклые, старые и столь ненавистные стены по периметру коробки шесть на восемь метров. Вздохнув с облегчением, ещё хоть какое-то время не придётся контактировать с подопытными, он осмотрел свою давящую на сознание коморку на наличие чего-нибудь полезного, но ничего, кроме умирающих воспоминаний о последних нескольких годах, пары шкафов, стола и зеркала, не осталось, всё разобрал и пересобрал во что-нибудь пополезнее бесполезных кусков дерева и металла, склеенных добрым словом воедино.

Ярость Тишины заставляет глохнуть, а сама её сила в благих намерениях: «помолчи, познай самого себя, пока молчу в бесконечную пустоту громче тебя, даже если свожу тебя с ума». Яростная Тишина, режущая слух своим безмолвием – одно из худших творений Природы, естественно после самого Человечества, с ним ничто не сравнится.