Смута в России. XVII век

Сложно решить проблему начала проповеди Кузьмы Минина, увязав ее с приходом в Нижний Новгород смоленских дворян и детей боярских, то есть так, как это сделано в «Карамзинском хронографе» «И во 120-м году во осень о Дмитриеве дни смольяне пошли из Арзамаса в Нижней Новгород, а из Нижнева Новагорода посацкие люди к ним присылали, чтоб к ним в Нижней пришли, и как смольяне в Нижней Новгород пришли, земской староста посацкой человек Кузма Минин и все посацкие люди приняли смольян честно и корм им и лошадем стали давать доволно и всем их покоить для тово, что они люди разоренью»[664]. Баим Болтин не объяснил, почему смольняне, получившие отпор от арзамасских мужиков, поехали в Нижний Новгород, а не стали искать заступничества в подмосковных полках, где был отдан приказ о раздаче дворцовых земель. Более того, часть дворян и детей боярских из смоленских уездов пришла под Арзамас «отто Брянска» и потом тоже оказалась в Нижнем. «Карамзинский хронограф» и «Повесть о победах Московского государства» определенно и согласно свидетельствуют о том, что нижегородцы сами задумались о приглашении на службу смоленских дворян и детей боярских: «И послаша к смольняном из Нижнева Нова града в Орзамас с великою честию, и начата призывати их, дабы шли в Нижней Нов град, и обеща им дати денежный оброки, кормовыя запасы, еже есть годно им на их потребу»[665]. Точная дата их прихода в Нижний Новгород неизвестна. По сведениям арзамасского автора «Карамзинского хронографа» смольняне двинулись из Арзамаса 26 октября (Дмитриев день), а значит к началу ноября могли уже добраться до Нижнего Новгорода. Этой дате противоречит известие автора «Повести о победах Московского государства», хорошо запомнившего, что «в Нижней Нов град приидоша генваря в 6 день, на празник Богоявления господня»[666]. Между тем, не зная ни целей, ни времени прихода смольнян в Нижний Новгород, нельзя решить и главный вопрос о характере знаменитого призыва Кузьмы Минина. Остается снова процитировать «Карамзинский хронограф»: «И земской староста Кузма Минин советовав с нижегородцы со всякими людми, чтоб прося у Бога милости начать доброе дело помочи Московскому государьству, собрався с ратными со всякими служилыми людми итти под Москву, как бы Московское государство от злодеев от поляков очистить и Москву доступить, а ратных бы людей смольян пожаловать поднять на службу большим жалованьем. Смольяне сказали все ради идти под Москву для очищения от врагов»[667].

Другой «несложный» вопрос — о характере сбора, установленного Кузьмой Мининым. Даже П.Г. Любомиров, восстанавливая значимые исторические детали начала нижегородского движения, смог использовать только аналогию со сбором пятины и запросных денег. Свидетельство о точном раскладе мининского сбора сохранилось в «Повести о победах Московского государства». В ней излагается речь Кузьмы Минина, обращенная ко всем нижегородцам: «Се же братие, разделим на три части имения своя: две убо христолюбивому воинству, себе же едину часть на потребу оставим». Земский староста Кузьма Минин первым последовал этому самообложению для сбора денег ратным людям, «потом же и вси граждане такожде сотвориша: две части имения своего в казну принесоша, третию же часть имения на потребу себе оставиша».

Собранные таким образом деньги надо было сохранить, найти воевод и набрать земское войско. Упоминания о таких денежных раздачах смоленским дворянам и детям боярским, поделенным на три «статьи» жалованья, сохранились в той же «Повести…»: «прежде всем равно даде им по 15 рублей, потом же даде им по статьям: первой статье по 30 рублев, средней же статье по 20 рублев, меншей же статье по 15 рублев»[668].

В Нижнем Новгороде был составлен некий «приговор», наделивший Кузьму Минина чрезвычайными полномочиями, но опять-таки известно только его вызывающее большие вопросы изложение в «Новом летописце»: «Он же написа приговор, не токмо что у них имати животы, но жены и дети продавати, а ратным людям давати»[669]. Этому событию предшествовал, согласно «Ельнинской рукописи» (описанной и цитированной все тем же П.И. Мельниковым), общий сбор нижегородцев в Спасо-Преображенском соборе, где прозвучала проповедь протопопа Саввы и, возможно, то самое первое обращение Кузьмы Минина к посадским людям[670]. Почему такое яркое событие в истории Нижнего Новгорода не оставило своего документального следа, не вошло в нижегородские летописи, кроме одной «Ельнинской рукописи» с легендами, которую приходится вынужденно цитировать по журнальной публикации середины XIX века? Что, кроме сбора денег, было поручено Кузьме Минину, обсуждался ли состав нового нижегородского правительства, каковы были в тот момент полномочия нижегородского воеводы князя Василия Андреевича Звенигородского?