Сначала Россия, потом Тибет

В этой сфере деятельности, более, чем в другой, русские сохранили византийское наследие, о чем свидетельствуют иконы. Однако и здесь они снова добавили собственный принцип откровенного призыва к взору, а не к разуму. Тот же принцип, примененный в цвете архитектуры, выживший в XIX веке, сегодня можно увидеть на ленинградских улицах, где нынешние власти не только сохранили и обновили старый правительственный желтый — говорят, цвет предложил итальянец, которому он напоминал солнце[117],— но и занялись реставрацией дворцов знати, восстанавливая оригинальный нарядный вид. Цвет в архитектуре должен демонстрировать нечто большее, чем просто нарядность. Без богатства текстуры и материала он становится таким же утомительным, как вечная пантомима. Ни один народ не понимал эту заповедь лучше, чем русские, и ни одна страна не имела столько средств для ее реализации. Сусальное золото для куполов они всегда могли себе позволить. В XVIII и XIX веках русские щедро украшали интерьеры и экстерьеры бронзой и латунью, столь же обильно, как в других странах используют штукатурку, но славу России, с точки зрения зодчего, составляют родные каменоломни. Разнообразие мрамора и блестящих лабрадоров, мелкозернистых порфиров и гранитов, камней еще более тонкой текстуры — настолько тонкой, что при полировке они выглядят как металл, — и ее полудрагоценных сортов, таких как ляпис и малахит, неисчерпаемо и до сих пор почти не использовалось. Здесь такое многообразие оттенков, любая текстура, которые могли бы понадобиться архитектору.

Из бесед с известными московскими архитекторами я выяснил, что в настоящее время разрабатывается официальная архитектурная политика, которая в конечном итоге избавит Россию от серого функционализма нынешней эпохи и снова позволит свободно проявить себя гению страны. Выдающимся образцом, как это переводится на язык материализма, является Мавзолей Ленина работы архитектора Щусева. Как я уже упоминал, мастер добился успеха не за счет какого-то компромисса с прошлым — ибо более безжалостный, более бескомпромиссный памятник едва ли был воздвигнут со времен пирамид, — а за счет гармонии цвета с окружающим пейзажем. Перед встречей с главными архитекторами Москвы я ознакомился с представленными со всего мира проектами нового Дворца Советов[118], который должен занять место недавно взорванного «покойного храма Христа Спасителя». Место находится в самом центре Москвы и вплотную примыкает к Кремлю. Я обеспокоился крайне скудной фантазией, проявленной на протяжении конкурса: возможно, проекты, выполненные в виде газометров или упаковочных ящиков, и подходят для фабрик и даже жилых домов, но такая архитектура неизбежно изуродовала бы центр Москвы до неузнаваемости, как это, впрочем, уже удалось небоскребу ЦИК[119] на другом берегу реки. Когда я высказал опасения архитекторам Щусеву и Гринбергу[120], оба ответили, что, хотя призы распределят, как и обещано, власти решили не использовать ни один из проектов по тем самым причинам, которые я выдвинул, и сейчас ищут другие идеи, поскольку современный железобетонный стиль совершенно не соответствует достоинству великой столицы или российскому пейзажу. Одним из главных соображений при выборе нового дизайна было бы использование цвета и благородных уральских камней, благодаря которым современное здание, каким должен быть Дворец, избежит диссонанса с несравненным историческим окружением. Немало русских страдают косностью мышления, чтобы рассматривать такой диссонанс как саму цель художественных усилий. Эти жертвы материалистической новизны не в состоянии отличить «диссонанс» от «различия». Первое — плохо. Второе может быть плохим. Но также может означать контраст между равными по художественным достоинствам, который обеспечивает высшую форму интеллектуального стимула и сам по себе содержит основу гармонии между сравниваемыми памятниками. Пусть новая архитектура во что бы то ни стало будет другой. Только пусть этим занимается взрослый, а не малый ребенок. Когда через несколько лет Дворец Советов наконец возведут, можно будет увидеть, насколько продвинулся большевистский вкус в этом решении и насколько эстетический гений страны оправился от потрясений последних пятнадцати лет.

Москва

Познакомив вас с интеллектуальным и эстетическим фоном, который я увидел, теперь расскажу о путешествии и обнаруженных сокровищах.