Снайперы. Огонь на поражение

– Как раз нет, Сережа, ведь линию фронта фашисты пересекли благополучно и следовали своим маршрутом, пока не нарвались на вас. Хотя элемент случайности здесь, надо признать, был чрезвычайно велик. Я подразумевал другое: разве адекватный командир пехотного батальона когда пошлет самолично без крайней необходимости и наобум своего взводного командира в район, давно контролируемый врагом, рискуя в случае очень возможного провала операции обезглавить целый стрелковый взвод? Не иначе, как этот Виккель перед вышестоящим руководством выслужиться решил! С другой стороны, насколько мне известно, подобная самодеятельность в вермахте, мягко говоря, не поощряется…

– Инициатива наказуема! – важно произнес Овечкин.

– Вот именно, – резко нахмурившись, будто вспомнив нечто существенное и стремясь зацепить ускользающую мысль, задумчиво пробормотал Геннадий. – Короче, что-то здесь не сходится, а что конкретно, не соображу…

– А если пленный наврал все, лапшу на уши навешал? – осененный внезапной догадкой, неожиданно воскликнул Сергей.

– Под прижатым ко лбу дулом пистолета? – усмехнулся Набойченко. – Это вряд ли!

– Зря так считаете, товарищ капитан! – не на шутку разошелся Поздняков. – Пока вы «беседовали», я за ним наблюдал, несмотря на темень, и ни капельки страха в глазах не засек! Мне это еще тогда показалось странным, но фриц убедительно заливался соловьем, и я решил, что ошибся! А теперь снова в мозгу те события прокрутил и понял – не боится нас немец! Я больше скажу – он с нами играет!..

– Стоп, молодой человек, на сегодня хватит! – весьма беспардонно прервал товарища Андрей. – Предлагаю дискуссию перенести на утро, а всей нашей веселой и честной компанией дружно отправиться на боковую!

– А с Гансом что будем делать?! – Поздняков запальчиво рубанул воздух ладонью. – Уложим в кроватку у себя в блиндаже?!

– Ну, зачем же так сразу, Сережа, – переглянувшись с Овечкиным, миролюбиво произнес капитан. – Мы с Андреем сейчас отведем фашиста к майору Деменеву и передадим, так сказать, на хранение.

– Я пойду с вами! – воскликнул Сергей.

– Нет, товарищ сержант, вы отправитесь отдыхать! Это приказ! Выполняйте!

– Слушаюсь, – обиженно пробормотал Поздняков.

Развернувшись через левое плечо, юноша направился в сторону блиндажа, который занимал на пару с Овечкиным.

– Все стали такими ранимыми, куда деваться, – покачал головой Набойченко, проводив взглядом его удаляющуюся фигуру.

– Распустились, не то слово, – состроив плутоватую гримасу, поддакнул командиру Андрей.

– А ты не подхалимничай, массовик-затейник! Знаешь, как говорят: «С кем поведешься, от того и наберешься»!

– Не будем переходить на личности, Анатольевич! – хохотнул старшина. – Давай лучше нашего фрица по-быстрому спихнем комбату и разбежимся, а то спать хочется, сил нет!

– Как скажете, Андрей Вениаминович, – добродушно улыбнулся капитан, – к комбату, так к комбату!

Показав жестом немцу, чтобы тот шел за ним, Набойченко быстрыми уверенными шагами двинулся к дороге, которая, в свою очередь, вела к штабу стрелкового батальона. Увешанный автоматами немец, почти ежесекундно спотыкаясь, торопливо семенил следом. Замыкал процессию Овечкин, что-то тихо напевавший себе под нос и при этом умудрявшийся глубоко и смачно зевать, причем практически без перерыва!..

…Разбуженный часовым Деменев особо восторга, понятно, не испытал, но и ворчал не долго. Выслушав, стоя на крыльце и зябко поеживаясь, доклад Набойченко, сопровождавшийся уточняющими комментариями Андрея, майор выдал парочку нелицеприятных фраз в адрес вермахта вообще и лейтенанта Куна в частности, после чего приказал двум бойцам, неожиданно выросшим, словно из-под земли, запереть вражеского диверсанта в видневшемся неподалеку амбаре (естественно, «изъяв» у него предварительно все «МР-40»!) и сторожить, не смыкая глаз. Затем Дмитрий Иванович выразил от лица командования благодарность старшине Овечкину и отсутствующему по известной причине сержанту Позднякову, крепко пожал руку Геннадию, договорившись с ним встретиться здесь же в половине восьмого утра, чтобы вместе допросить пленного гитлеровца, и отправился почивать дальше…

Но когда ровно в семь тридцать капитан Набойченко в сопровождении увязавшихся за ним обоих снайперов появился около штаба, то командира батальона на месте не застал. Неторопливо прохаживавшийся возле крыльца часовой на вопрос, где майор, вместо ответа лишь молча кивнул в сторону распахнутых настежь амбарных ворот, на которые ни Геннадий, ни его спутники поначалу внимания не обратили. Почуяв неладное, все трое опрометью бросились к деревянной постройке и, заглянув внутрь, увидели Деменева, запрокинувшего голову вверх и сосредоточенно рассматривавшего приличных размеров дыру, зиявшую в крыше пустого зернохранилища, а также топтавшихся за спиной у комбата с виноватым и понурым видом караульных.

Переглянувшись между собой, Овечкин и Поздняков уставились на капитана, который, не зная, что говорить, только вздохнул и огорченно махнул рукой. Впрочем, тут и без слов все было ясно: назвавшийся лейтенантом Куном диверсант сбежал…