Снайперы. Огонь на поражение

– Не совсем, Эрих! Ты забыл про случайности, постоянно происходящие на войне! – ответил Гюнтер, зевнув. – Поэтому, чтобы не искушать судьбу, я, пожалуй, прямо сейчас прошвырнусь по позициям роты!

– Как говорят здесь, в России, своя рука – владыка, – промолвил обер-лейтенант. – Тогда я с твоего позволения полюбуюсь в стереотрубу чудесным утренним пейзажем!

– О чем речь, наслаждайся и чувствуй себя, как дома! – вновь улыбнулся Хаген.

Поправив «МР-40», он неторопливо двинулся вдоль траншеи, изредка прислушиваясь к грохоту рвущихся снарядов и перекидываясь с встречающимися на его пути сослуживцами ободряющими фразами и словами…

* * *

…Стрелки наручных часов капитана Набойченко показывали четыре часа сорок две минуты. Старательно обработав передний край, артиллерия, как и планировалось, уже перенесла свой огонь дальше, вглубь вражеской обороны, но условного сигнала к атаке все не было, и это вызывало у Геннадия определенное беспокойство. Конечно, он помнил, что небольшая задержка предусматривалась изначально, но, как известно, нет ничего хуже, чем ждать и догонять…

– Заснули все там, что ли, – одними губами пробормотал капитан, устремив пронзительный взор в сторону КНП.

Краем уха он уловил прокатившийся по цепочке бойцов глухой шепот, однако внимания не обратил и еще секунд двадцать продолжал гипнотизировать немигающим взглядом наблюдательный пункт. Лишь зацепив боковым зрением приблизившуюся к нему фигуру, Набойченко повернул голову и несколько раз непонимающе моргнул, прежде чем распознал в закутанном в плащ-палатку бойце Дмитрия Ивановича Деменева. Впрочем, это было вполне объяснимо, поскольку надвинутая практически на глаза каска и винтовка системы Мосина с примкнутым к ней штыком также основательно меняли облик командира батальона и придавали ему разительное сходство с обычным красноармейцем.

– Меркулов настоял, заставил маскироваться, – скосив глаза на свою плащ-палатку, едва ли не извиняющимся голосом произнес комбат, – не хотел отпускать меня без нее.

– А что, подполковник на КНП? – удивился Геннадий.

– Точно так, Анатольевич, – ответил Деменев, почему-то вздохнув. – Еще затемно прикатил, причем на «Виллисе» Иванова и сам сидел за рулем. Сообщил, что комполка наступлением будет с левого фланга руководить.

– Довольно странная рокировка, – задумчиво сказал капитан.

– Начальству видней…

– А вы, значит, с нами, Дмитрий Иванович?

– Обязательно, – кивнул майор и поправил на голове каску, – иначе, как командиру, грош мне цена!..

– А я грешным делом подумал… – начал Геннадий, но закончить свою мысль не успел – три ракеты, оставляя за собой слабый дымный след, одна за другой взмыли в небо.

– Сигнал, товарищ майор! – сразу же подобравшись, воскликнул Набойченко и молниеносным движением выхватил из кобуры пистолет.

– Так поднимай роту, капитан! – сверкнув глазами, толкнул его в плечо комбат и лихорадочно принялся развязывать тесьму, удерживающую плащ-палатку на плечах. – А я пока скину этот хренов балахон!

– Вам же Меркулов запретил! – вылезая на бруствер, крикнул Геннадий.

– А-а! – махнул рукой Деменев, сбрасывая брезентовую накидку на землю.

Неразборчиво ворча что-то себе под нос, он с помощью Овечкина тоже выбрался из траншеи.

– Рота, в атаку! За мной! – во всю силу легких гаркнул Набойченко и рванулся вперед.

– В атаку, ребята, ура! – поддержал капитана комбат.

– Ура-а-а-а-а-а! – раскатисто прокатилось над полем.

В едином порыве бойцы с оружием наперевес устремились к виднеющимся вдалеке окопам фашистов. Минуя остовы подбитых танков и бронемашин, людская волна покатилась на запад.

Геннадий сначала бежал впереди, размахивая пистолетом, но вскоре его обогнали Носков, Кулик и многие другие, и капитану стоило немалых усилий, чтобы от них не отстать. Учащенно дыша и ощущая пульсацию крови, отдающуюся глухим шумом в висках, он преодолевал начинавшее казаться бескрайним поле. Постепенно деревенели ноги, и Набойченко все же пришлось чуть сбросить темп. Чтобы хоть немного забыть про обволакивающую его усталость, он старался глядеть в спину бежавшего перед ним Фомичева. Внезапно ефрейтор, не выпуская из рук винтовки, рыбкой нырнул в траву.

«Подстрелили, уроды! – промелькнуло у капитана в мозгу – Значит, очухались фрицы! Сейчас изо всех стволов врежут – и общий привет!..»

Но тут раздалась громоподобная ругань, непостижимым образом перекрывшая на секунды звуки разрывов снарядов и артиллерийской пальбы, и Фомичев, целый и невредимый вскочил на ноги с перепачканным землей лицом.

– Живой, Васька?! – отрывисто спросил Геннадий, пробегая мимо.

– Споткнулся, едрена мама! – с негодованием воскликнул ефрейтор, отплевываясь и вытирая измазанную физиономию рукавом. – И мордой влетел аккурат в кротовину!

– Бывает и хуже! – выдохнул хрипло Набойченко, но оставшийся позади Фомичев не расслышал этих слов…