Снизу вверх

Въ какомъ-то туман онъ провелъ тотъ замчательный день, когда устроилось дло. Онъ не разсуждалъ. Онъ ничего не понималъ, что вокругъ него творится, и вообще смутно потомъ припоминалъ совершившееся мошенничество… Луковъ свелъ его къ какому-то дйствительно мяснику. Это былъ жирный человкъ, съ лицомъ, похожимъ на говядину, и съ взглядомъ откормленнаго вола. Когда они поговорили о разныхъ пустякахъ, дло зашло о скот. Содержатель мясной лавки просилъ у Лукова сто головъ скота предоставить ему, но Луковъ заломилъ слишкомъ большую цну… Торговались. При этомъ Луковъ постоянно указывалъ на Михайлу, какъ на ловкаго малаго, который сколько угодно предоставитъ… Какъ впослдствіи понялъ Михайло, Луковъ этимъ способомъ хотлъ выгородить себя, сваливъ все на него, но эта хитрость была такъ же глупа, какъ и все, что Луковъ длалъ. Но въ этотъ день Михайло радъ былъ, что и онъ участвуетъ. Какой скотъ, откуда — онъ этого не понималъ, предполагая, что Луковъ все хорошо знаетъ. Словно въ туман, онъ согласился удовлетворить мясника, который поставилъ ему слдующія условія: онъ долженъ доставлять въ лавку скотъ и получать по пятнадцати рублей за штуку. Посл этого мясникъ долго отсчитывалъ задатокъ, выговоренный Луковымъ, но, сосчитавъ деньги, выдалъ ихъ Михайл. Денегъ было пятьсотъ рублей. Вс были взволнованы, въ особенности Михайло.

— Смотри, ребята, чтобы врно было, — сказалъ мясникъ. Вскор посл этого Михайло и Луковъ оставили лавочку.

Луковъ взялъ отъ Михайлы четыреста рублей, а ему оставилъ сотню. Все это произошло такъ просто, какъ будто въ волшебной сказк: получили и пошли. Даже и Михайлу это смутило.

— Да откуда же я возьму скота? — воскликнулъ онъ дорогой.

— А ты свое получилъ? — спросилъ Луковъ съ дурацкою улыбкой.

— Получилъ.

— Положилъ въ карманъ?

— Положилъ.

— Чего же теб еще? А что касаемое скота, такъ представлю я теб головъ пять, отведешь ихъ, пока будетъ съ него.

Этимъ объясненіе кончилось. Луковъ поспшилъ оставить Михайлу, который сперва не зналъ, какъ ему держаться.

Прошло съ недлю. Туманъ вокругъ головы Михайлы сдлался еще гуще. За это время онъ сходилъ къ Лукову, который поручилъ ему представить пять штукъ рогатаго скота къ Ивану Мартынову. Михайло представилъ; онъ понималъ при этомъ, что дло неладно, но не могъ сообразить, въ чемъ суть.

— Что мало? — спросилъ у него Мартыновъ.

— Не было больше, — отвчалъ Михайло наобумъ.

— Когда же еще доставишь? Ты, братъ, свое дло веди аккуратнй, чтобы безъ товару я не оставался… Гд хочешь бери, а мн предоставляй…

— Буду стараться, — возразилъ Михайло, не понимая своихъ словъ.

За объясненіемъ онъ опять обратился къ Лукову на скотный дворъ. Но Луковъ уже сдлался самъ собой: выглядлъ сонливымъ, легкомысленнымъ дуракомъ. На вопросъ Михайлы, когда ему еще придти за новымъ скотомъ для Мартывова, онъ отвчалъ: «Да чего ты присталъ? Плюнь ты на него… Самъ придетъ, коли нужно будетъ. Ну его!»

— Какъ бы чего за это не было, — задумчиво проговорилъ Михайло.

— Не сметъ! Какой шутъ ему веллъ путаться въ эдакое дло? Самъ пеняй на себя… Мое дло теперь сторона, не безпокой ты больше меня.

Михайло ушелъ, успокоившись, врне, совершенно забывъ о скот, о Мартынов, обо всемъ этомъ темномъ дл. Онъ нсколько дней наслаждался ощущеніемъ внезапнаго богатства. Первымъ дломъ онъ завелъ себ одежду. Но потомъ не зналъ, что дальше длать съ деньгами. Нанялъ квартиру, заплатилъ впередъ хозяину деньги, во все-таки денегъ осталось много. Онъ побывалъ на радостяхъ въ нсколькихъ развеселыхъ заведеніяхъ и готовъ былъ, кажется, совсмъ развеселиться… Но его тутъ арестовали. Мартыновъ «посмлъ». Пришелъ городовой и приказалъ Михайл идти въ участокъ. Напрасно онъ кричалъ: «за что, это не я, а Луковъ», городовой былъ неумолимъ и тащилъ его въ участокъ. Въ участк его назвали мошенникомъ, упомянувъ о выманенныхъ имъ совокупно съ Луковымъ деньгахъ у Ивана Мартынова, подъ предлогомъ продажи рогатаго скота. Михайло обомллъ, сразу все сообразивъ. Онъ не отрицалъ ничего, совершенно отдавшись на волю судьбы.

Черезъ день онъ уже былъ въ тюрьм. Слдствіе тянулось нсколько мсяцевъ. Михайло велъ себя глупо. Онъ то старался выпутаться и вралъ, то упадалъ духомъ и молчалъ. Впрочемъ, слдователь не слишкомъ приставалъ къ нему, мало интересуясь деревенскимъ парнемъ изъ какой-то Ямы, потому что въ конц слдствія дло раздулось въ скандальнйшій процессъ. Неизвстный деревенскій парень изъ неизвстной Ямы сдлался предлогомъ къ открытію множества длъ, такъ что самъ онъ, вмст съ Луковымъ, совершенно потерялся, никмъ не замченный.