Снохождение (СИ)

Да, именно так. Тай безупречно соблюдал правила игры, потому Миланэ без всякой опаски и напряжения сдавалась ему. Он никогда не забывал о ней; ничего не делал через «не хочу»; относился с уважением, а всякое доминирование и унижение беспрекословно прописывалось в правилах и было частью полового ритуала; ни о чём не распространялся; молча, охотно шёл навстречу её мельком высказанным пожеланиям, да и сам был наделён хорошей фантазией. Ближе к концу их отношений Миланэ всё меньше понимала, зачем им эта пытка межполовых формальностей и предварительных хождений вокруг да около, зачем все эти визиты, вечера, ужины, прогулки и представления, если можно просто взять да перейти к единственному-главному, хотя проходила она эту пытку со всем достоинством, красотой и грацией, на которые только была способна, а способна она на многое.

Но, естественно, и это осталось тайной — андарианки о таком не признаются.

Присутствие Тая в своей жизни всё-таки, несмотря на неоднозначность и сумбурность, Миланэ воспринимала благосклонно. Оно помогало не бросаться опрометью на какого-либо льва, что вдруг тебе понравился; не делать глупостей; находить выход для тех самых времён, когда хочется чистейших, банальных ласк без претензий на всё остальное; чувствовать себя хотя бы на некоторое время «при самце». Она знала, что у него есть другие львицы. Она знала, что он ищет себе супругу. Это никак её не заботило, ревновать было бы унизительно и бессмысленно — таковы правила игры. Правда, его львицы пылали от ревности до искр в глазах, и самое забавное случилось тогда, когда Ваалу-Миланэ пришла зажечь огонь Ваала в дом родителей Тая (вот тебе и польза в отношениях с Ашаи); к несчастью, она серьёзно опоздала, по весьма уважительной причине, а потому нос к носу столкнулась со львицею, у который были самые серьёзные виды на Тая; он привёл её на ужин к родителям — познакомить. Безусловно, родители вынуждены были пригласить Ваалу-Миланэ к столу, но она сослалась на очень-очень важные дела, и всё бы на этом закончилось, но необычную настойчивость вдруг выявил сам Тай, который, казалось, должен быть заинтересован к её скорейшем исчезновении. Он просто не отпускал, упрашивая! Убедил, пришлось ненадолго присесть.

Львица, вполне миловидная, сидела, улыбалась, и даже беседовала с нею, но изнутри просто душилась ненавистью и ревностью; эмпатия Миланэ не могла вынести этих волн, поэтому она очень скоро ушла.

— Тай, ты зачем её так унизил? — потом потребовала объяснений у Тая.

— Если она хочет быть моей женой — стерпит. Она подо мной, не я под ней.

— О фу, Тай, какая пошлость, — фыркнула Миланэ.

— Может быть, — очень спокойно сказал он. — А можно назвать это «жизненностью». Знаешь, я не хотел так: чтобы она осталась, а ты ушла, не посидев со мной за столом. После всего, что между нами. Понимаешь?

Миланэ ещё повозмущалась для приличия, но поняла, что это был весьма и весьма недвусмысленный жест уважения; в целом, он обошёлся непорядочно с той львицей, будущей супругой, но порядочно — с нею, Ашаи. Что важнее, как правильнее? Она так и не смогла решить этот ребус.

Эх Тай, Тай.

Миланэ не виделась с ним уже полгода, а отношения прекратились ещё много раньше. Всё-таки хотелось с ним попрощаться, пожелать наилучшего в жизни и лизнуть в щёку — хорошим самцам надо отдавать должное.

«Даже сама не знаю, чего хочу в жизни… Вроде всё есть, а если раздумать — так негде прильнуть».

…вот чтобы всю любил, без условности и всяких «но» да «если» и «потом».

«Я бы тебе многое отдала. А может, даже всё…».

— Ваалу-Миланэ-Белсарра?

Миланэ аж одёрнулась от неожиданности: она столь глубоко ушла в себя, что не заметила, как подошёл белосеверный незнакомец в коротких штанах и простейшей тунике; до того он был прост, что странно, как его вообще впустили.

— Доброго дня безупречной. Я от Тая пришёл.

— Доброго дня льву… Да? — встала она.

— Я — его друг. Он не смог написать письма по некоторым причинам. Просил передать, что ни о чём не жалеет и надеется, что так же себя чувствует и преподобная. Просил передать наилучшие пожелания.

«Тай, Ваал мой, ты всегда был столь умён-смышлён. Как можно такое передавать через друзей, даже самых близких?», — неприятно изумилась Миланэ.

— А что помешало написать? — всё же спросила.

— Некоторые семейные обстоятельства, так сказать, — скривился он, замысловато жестикулируя. А потом махнул ладонью, мол, чего таить: — Супруга не даёт. Она в своё время нашла письма, был небольшой скандал. Он не хочет теперь её волновать — она беременна.

— Он сочетался в браке? — ещё больше изумилась Миланэ.

Удивил не сам факт, а то, что она не знала.

— Уж две луны как.

— Откуда лев знает о письмах?

— Боюсь, об этом пол-Сармана знает. Что я буду тут врать перед преподобной?

— Что ж, пусть лев передаст и ему наилучшие пожелания. Передаст благодарность за приглашение на свадьбу. И за то, что так прекрасно со мной попрощался, — кивнула Миланэ и решительно ушла.

Вот так всегда; примерно такой конец ожидает подобные связи.