Сны Эйлиса (СИ)

— Ты тоже, — признал льор. И в тот миг окончательно рухнула стена их прошлого глухого непонимания и нежелания выслушать друг друга. А ведь объединяло их больше, чем отвращало друг от друга. Во всем виновен замутненный взгляд, что точно тусклое стекло искажает свет двух солнц. И все же… как же мало времени им отвела жестокая судьба, которая разделила льров и ячед. Но ведь у Софии на шее покоилась магическая жемчужина, и благодаря артефакту она вернулась. Если бы все это оказалось ключом к пониманию происходящего. Отбеливающие лучи дня вновь заставляли мыслить рационально, призывая мучительно искать ответы.

— Скажи… А хотела бы ты стать льором?.. Еще ведь остался один талисман — жемчуг. Ты была бы Жемчужной Софией, — проговорил медленно Раджед.

— Не знаю… Из меня плохая королева, — пожала плечами София, медленно изучая атласные ленты старинных туфелек. Она не совсем понимала, как их надевать, как завязывать всю эту красоту с излишествами. Но без уговоров она представала именно в том виде, в котором так долго жаждал видеть ее Раджед — маленькая уступка, хотя все шло теперь по ее правилам, ибо льор запутался.

Как минимум, он так и не понимал, что повелело порталу восстановиться, если даже Страж не сумел. Или не хотел, как всегда. Впрочем, все это давно утратило значение. Все эти пустые обиды, месть, недомолвки. Все происходило ровно в свое время, и не следовало никого обвинять, торопить, выпытывать предсказания и настаивать на несвоевременном совершении начертанного меж карт звездного неба.

— Радж, я поняла, отчего возникла чума окаменения, — вдруг отчетливым набатом прозвучал голос Софии. Она отвернулась к стрельчатому окну, расправляя складки платья, струившегося непривычным для нее длинным шлейфом.

— Софья, откуда тебе знать? — опешил Раджед, ласково обнимая ее сзади за плечи, целуя в висок, впервые называя земным именем. До того язык Эйлиса мешал произнесению странного земного звука, и он не трудился над этим раньше, выдумал удобный для себя вариант. Ныне же спадали все фальшивые обертки.

— Я читала книгу в замке Сарнибу. Теперь нужна твоя библиотека.

София резко развернулась, словно вновь вырываясь. На смену сонной неге вновь пришла нервная решительность.

— Разве книги что-то меняют? — не верил янтарный чародей, который изучил вдоль и поперек, наверное, каждый том своего богатейшего собрания.

— Да! У вас всегда было знание, прямо под носом, — почти с возмущением воскликнула своевольная возлюбленная. — Просто вы разбили его на семь закрытых библиотек. Осколок там, осколок здесь. Никакой системы, никакой общей базы.

Она выпалила это на одном дыхании, словно вновь защищала диплом или проект в земном университете. Все эти слова для льоров значили мало, так как за многие годы у них в Эйлисе даже ни одной школы для ячеда не открылось. Кланы чародеев передавали свою мудрость детям лично. Но, может, именно в этом крылась их слабость? Выйти за пределы своего навеки застывшего знания порой сложно, почти невозможно. Робкая надежда вспорола кокон скептицизма: он безмолвно поклялся верить во всем той, которой отдал свое сердце. Она не требовала невозможного и говорила убедительно, лишь с нездоровой горячностью, словно тоже все семь лет гадала над расшифровкой этой тайны.

— Чем же тебе поможет моя библиотека?

— Поможет!

— Ох, характер, Софья, — с восхищением покачал головой Раджед.

— А ты думал, — девушка смело улыбнулась, бойко подскочив к двери и целеустремленно кивая: — Так пойдем в библиотеку? Эйлис еще можно спасти!

— Рядом с тобой я готов поверить в невероятное.

========== 21. История срывает маски ==========

Умереть за всех — несомненно, благородная и невыносимо тяжелая миссия. Однако она требует известной духовной чистоты, самоотверженности и жертвенности. Возможно, Эйлис готовил Софью к этому всю жизнь, сначала несмело звал, потом настойчиво диктовал и передавал в разных формах свой сигнал бедствия. Однако невольно услышавшая зов мира все больше и больше сомневалась, с чем связано ее неожиданное возвращение, ее способности открыть портал.

В уютных стенах тихой библиотеки пугающее пророчество Сумеречного Эльфа казалось далеким и непонятным, подобно горному эху. Слова неудавшегося Стража состояли из одних противоречий. И все же, если он просил умереть за мир, Софья обнаруживала в себе недостаточную чистоту духа для сакральной жертвы.

Прислушиваясь к себе и вспоминая новые ощущения тела, она даже укоряла себя, что вернулась вовсе не в Эйлис, а именно к Раджеду. Ох, этот пленительный аромат меда и специй, пронесенный в сердце через семь долгих лет… И все же янтарный льор был неотъемлемой частью своего родного мира.

Софья терялась среди внутренних противоречий. Она сидела на бархатных подушках обширного подоконника и нервно обхватывала колени, сминая легкую ткань синего платья. Неужели она все-таки откликнулась на чисто внешние проявления любви? Красоту, изящные слова и, естественно, рыцарские проявления самопожертвования. Но ведь для настоящей любви жертвы недостаточно.