Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова

На пляже, даже невзирая на непогоду, было людно. Туристы лежали на песке, подставив голые телеса затянутому облаками небу, наслаждаясь, видимо, самой возможностью продемонстрировать себя во всей красе, к тому же без риска обгореть. Здесь Хакман ненадолго задержался, разглядывая отдыхающих. Люди вели себя как всегда разнузданно – словно вместе с одеждой сбрасывали и нормы морали.

А за пляжем возвышался хмурый Мэйден-Касл, невольно воплотив в себе все, что так бесило Хакмана.

Хотя Джулия сейчас там, ревность и гордость не позволяли Хакману отправиться на ее поиски.

Стоя на дорожке, ведущей к пляжу, он снова испытал ту же тягу, которая изначально влекла его к крепости. Мэйден-Касл олицетворял постоянство времени, необъяснимую связь настоящего с прошлым. Он словно бы рос оттуда – из минувших веков.

Крепость стояла на холме, когда Дорчестер отстраивался после землетрясений. Она стояла, когда содрогались скалы, а море подступало все ближе, заливая долины. Она стояла, когда народы и расы спорили и дрались из-за денег и территорий, из-за урожая, нефти и металла, из-за идеологий, политики и гонки вооружений. Она стояла, когда первый паровоз по блестящим новеньким рельсам помчался на юг к Уэймуту, когда короли воевали с парламентом, а феодалы и сеньоры собирали личные армии, чтобы оттяпать кусок чужой земли. Эпохи копились в Мэйден-Касле как слои осадочной породы.

Крепость влекла Хакмана, потому что именно она занимала в Уэссексе центральное место.

Он приехал сюда не ради Джулии, хоть ему и посчастливилось ее встретить, не ради бландфортской волны, которая стала лишь приятным бонусом. Он приехал ради крепости: древней, незыблемой, постоянной.

Взглянув последний раз на зеленые холмы, Хакман повернулся и пошел обратно в Дорчестер.

Не успел он вернуться в кабинет, как через считаные минуты зазвенел телефон.

– Мистер Хакман? Это Кро из отдела информации. Хочу сообщить, что вам оформили допуск в архивы.

– Я думал, за это отвечает Мандр…

– Мандр на несколько дней взял отпуск. Однако прежде чем он ушел, я счел своим долгом убедиться, что ваши документы оформлены как надо. Хотите сегодня заглянуть в архив?

– Да, разумеется! Уже иду.

Хакман заскочил в кабинет к Кро и вместе с лысоватым коротышкой направился к лифту.

Архив размещался в подвале: огромном хранилище с огнеупорными стенами, сплошь забитом металлическими стойками, на которых громоздились коробки с бумагами, книгами и брошюрами, а также перевязанные лентой папки – записи о рождении и смерти, судебные протоколы, письменные распоряжения из Вестминстера и региональных комиссий, уставы, газеты, агитационные плакаты, материалы следственного комитета… Пыльные реликвии служения государству, столь дорогие сердцу и уму педантичного бюрократа, который в жизни не позволит себе выбросить хоть одну бумажку.

– Вас придется запереть, – сказал Кро.

– Понимаю. Спуститесь за мной в пять, если не позвоню раньше. А завтра я, наверное, приду с самого утра и просижу здесь весь день.

– Курить нельзя. – Кро указал на выцветший знак над дверью.

– Я и не собирался.

– На всякий случай отдайте мне сигареты.

Хакман смерил чиновника гневным взглядом. Даже не общаясь с этим типом, он уже знал, что тот собой представляет. Формально Кро находился на более низкой ступени иерархии, потому что у Хакмана имелась ученая степень, но архивы были вотчиной коротышки. Чтобы не устраивать сцены, Хакман молча вытащил сигареты из кармана, хоть и не удержался от недовольной гримасы, потому что почувствовал себя школьником, застуканным возле спортзала с окурком во рту.

– Да, наверное, лучше избежать соблазна, – усмехнулся он.

– Я их приберегу.

Кро положил сигареты на тумбу в коридоре. Потом запер дверь, кивнул Хакману в зарешеченное окно и ушел. Хакман уставился сквозь стекло на сигареты. Если бы Кро унес пачку с собой, Дэвид забыл бы о них в ту же минуту. Теперь же невыносимо захотелось курить…

Он отвернулся: пора заняться работой.

Хакман толком не разобрался в запутанной номенклатуре дел, поэтому довольно смутно представлял, что и где тут может лежать. Он медленно пошел по проходу, разглядывая коробки и папки. Свежие легко было отличить от старых – этикетки еще не запылились и не пожелтели от времени. Пытаясь разобрать надписи на корешках ближайших папок, он провел по ним пальцами. Воздух в хранилище был сухим и затхлым; от каждого шага поднималось облако пыли, от которой нещадно свербило в носу.

Где-то с полчаса Хакман неуверенно перебирал папки, не зная, с чего начать и что, собственно, ищет. Горы бумаг навевали тоску. Их, казалось, свалили одной кучей безо всякого порядка: протоколы суда за минувший год могли лежать рядом с записями о браках двадцатитрехлетней давности.

Хакман вернулся к номенклатуре и выбрал наугад несколько записей, пытаясь увидеть в них систему. Спустя пару неудачных попыток он наконец нашел то, что искал: «Жилищный комитет, протоколы собраний, 2117–2119». Вообще протоколы двадцатилетней давности его интересовали мало, зато он хоть немного понял, по какому принципу тут все отсортировано.