Сны об Уэссексе. Фуга для темнеющего острова

– Джулия, что-то случилось?

Она встала, чуть не опрокинув стул. Захотелось вдруг оказаться снаружи, увидеть окружающий мир, долину и Дорчестер, и белые полосы от самолетов в небе, и железнодорожные рельсы рядом с Мэйден-Каслом, и дороги с машинами…

Этот мир – он такой как прежде? Или нет?

Джулия выскочила из кабинета в холодный, пахнущий глиной тоннель. В конце блестели стальные двери – лифт, путь наружу. Джулия в отчаянном ужасе бросилась к ним. Однако за долгие дни внутри проектора она ослабла и, кое-как добежав до лифта, бессильно привалилась к стене, хватая ртом воздух.

Ослабела и ее решимость, поэтому дальше Джулия не пошла.

Этот мир – прежний. Все так, как должно быть.

Не важно, настоящий он или только кажется. Он такой, какой есть, или каким она его представит. Так в чем разница?..

Она стояла у лифта, пытаясь отдышаться.

Мэрилин выбежала вслед за ней.

– Джулия, что случилось?

– Все хорошо. Правда. Потянуло вдруг на свежий воздух. Все, сейчас уже легче.

– Пойдем обратно, подождем в кабинете.

Никак не переведя дух после забега по коридору, Джулия смотрела на Мэрилин. Она вдруг поняла, что, даже если проведет с подругой остаток жизни, не спуская с нее глаз, все равно не будет до конца уверена, настоящая ли та.

Что, если Мэрилин исчезнет, как только Джулия отвернется? И вновь появится, стоит на нее взглянуть?

– Дэвид Хакман еще не вернулся? – произнесла она как можно спокойнее.

– Спросим у Элиота. Он наверняка знает.

– Хорошо.

Они пошли обратно к кабинету, но как только Мэрилин открыла дверь, Джулия опять бросилась бежать, только уже в другую сторону – по темному тоннелю в самое сердце Мэйден-Касла. Мэрилин кричала что-то сзади, звала доктора Элиота.

Джулия свернула за угол, пронеслась мимо конференц-зала и вбежала в зал с проектором.

Суматоха там уже улеглась, всех участников, видимо, забрали. Лишь в углу стояли две каталки, и возле них дежурили санитары. Рядышком наготове лежали кислородные баллоны и одеяла, на подносе – шприцы и ампулы. Рядом с санитарами стоял доктор Троубридж.

Он обернулся на звук шагов.

– Доктор Элиот вас осмотрел? – спросил он Джулию.

– Да. Сказал, я в порядке.

Она в порядке, потому что этого хочет. Если вообразит себя больной, ей тут же станет плохо.

– Вам не мешало бы отдохнуть, – заметил Троубридж.

– Я здесь пока побуду… Доктор Элиот велел его дождаться.

Троубридж отвернулся, и Джулия медленно пошла, вроде бы слоняясь от скуки, вдоль длинного ряда ящиков. Почти все были открыты, словно в зале побывали грабители, перевернув все вверх дном в поисках ценностей. Закрытыми оставались лишь два ящика, пряча свое живое содержимое от чужих глаз.

Джулия старалась представить, что происходит в голове у обоих мужчин. Проекция теперь держится на двух личностях, которые к тому же в состоянии конфликта – и осознанного, и подсознательного.

Она подошла ближе к ящику, где лежал Дэвид. На белой карточке, прикрепленной к дверце, чернело его имя, напечатанное мелкими буквами.

Троубридж стоял спиной, разговаривал с санитарами. Джулия взялась было за ручки, но тут же отпрянула.

Она хотела увидеть Дэвида – и ужасно этого боялась.

Снова нахлынули эмоции, как при разговоре с Элиотом, и Джулия сдавленно всхлипнула. Чтобы не выдать себя, притворилась, будто кашлянула. Впрочем, Троубридж по-прежнему не обращал на нее внимания.

Джулия опять взялась за ручки и изо всех сил потянула ящик на себя. Тот, застряв на секунду, мягко скользнул наружу.

На каталке лежал Дэвид Хакман, и когда Джулия увидела его, то едва удержалась от крика.

Он не двигался, будто мертвец, но глаза под веками метались, а грудная клетка чуть заметно опадала. С последнего раза он стал выглядеть хуже, чем прежде: кожа побелела, а плоть обмякла, точно истаяла. Слипшиеся волосы отросли, длинные ногти скрутились, вонзаясь в ладони.

Джулия в порыве отчаяния прижала руку к его груди.

Что-то подсказывало ей: он уже не вернется; отныне его место в Уэссексе, он стал частью того мира, который помогал создать.

И ей было больно оттого, что он там, а она – здесь.

Каким взглядом Дэвид смотрел на нее тогда, из-под ступенек дамбы, когда она читала статью на том драном клочке бумаги… Сейчас, разумеется, Джулия знала, что в газете говорилась чистая правда, речь шла о событиях двухлетней давности. Очень хотелось сказать ему: ты не ошибся… Хотя разве это важно? Джулия больше не знала, что реально, а что нет, и ей было все равно. Для нее настоящим был один лишь Дэвид, а он сейчас застрял в Уэссексе.

Она снова всхлипнула и вытерла глаза салфеткой, которую до сих пор держала в кулаке. Поцеловала Дэвида и выпрямилась. Толкнула ящик, и через мгновение тот скользнул обратно. Теперь Дэвиду ничего не грозит.

Джулия оцепенело подошла к своему ящику.

Больничная пижама держалась на трех завязках, которые распускались легким рывком. Один из санитаров заметил, как она раздевается, и окрикнул Троубриджа.

– Мисс Стреттон… Вы что делаете?