Соавторы

Поезд медленно тёк от станции к станции. На боковой плацкартной полке было неудобно, но хорошо, что она оказалась верхней: меня, по крайней мере, никто не задевал по пути в туалет. Я провалилась в тягучий белёсый сон и плавала в нём, точно в тёплом бульоне. Во сне, как деревья за окном, мелькали лица: Белка, Лёшка, мама, Маруся, Марианна Витальевна. Одно лицо было затемнено. «Мирон?» – позвала я. Тишина. «Папа?» – снова никто не ответил. Я шла по тёмному дому, и под ногами почему-то хрустели ветки, как в сухом лесу. Я уже знала, что будет в конце коридора – конечно, опять та самая дверь. Свет льёт из щелей. Ну же, Машка, толкни её, и ты освободишься! Увидишь родные лица! Но страх, как и прежде, связал руки, подвесил по пудовой гире к запястьям – не поднять. Господи, мама, когда же я открою дверь? КОГДА Я НАКОНЕЦ ОТКРОЮ ЕЁ???

Поезд визгнул, качнулся, и от резкого рывка я проснулась. Голова гудела, и немного мутило. Дурацкий поезд! Дал бы ещё минутку поспать, я бы открыла эту чёртову дверь!

Спрыгнув с полки и с трудом найдя кеды, я поплелась в тамбур. Стук колёс там был слышен сильнее. У окна, обняв облезлый поручень, стояла опухшая зарёванная девица примерно моего возраста и отрешённо смотрела в мелькавшие за стеклом, точно товарный штрихкод, зубочистки деревьев. Мне не хотелось вторгаться в её пространство, но возвращаться в храпящий душный вагон, пахнущий куриной лапшой быстрого приготовления, яйцами, копчёным сыром и прочими запахами, мне не хотелось.

– Не возражаешь, я постою тут немного? Спина на полке затекла.

Можно было ничего не говорить. Я ненавижу общаться с незнакомцами, тем более оправдываться. Девушка молча кивнула, поспешно утерев рукавом нос.

Мы стояли долго, в такт вагону покачиваясь и вздрагивая каждый раз, как кто-то открывал дверь в тамбур, одинаково мотая головами, когда нас спрашивали, не ждём ли мы очереди в туалет. Наконец она спросила:

– Питерская? Или москвичка?

Голос оказался приятный, велюровый.

– Ни то, ни то, – попыталась улыбнуться я. – Екатеринбург.

– А… – протянула она, словно мгновенно поняв про меня всё и от этого сразу заскучав. – Прикинь, он вот так взял и бросил меня. Просто написав: «Давай останемся друзьями». Не поговорив даже.

Она выдохнула так, как будто гасила канделябр из сорока свечей.

– Козёл! Друзьями! Какая нахрен дружба?! Я не умею дружить с мужиками! А ты?

Я подумала про Лёшку.

– Ну… Я, наверное, могу.

– Тогда ты счастливая. Представляешь, год встречались, квартиру хотели снять. А он вдруг «дружить». Взял и смахнул меня влево.

– Что? В какое лево?

– Ну, как в Тиндере. Не догоняешь?

Я не стала пояснять, что с Тиндером не знакома. Просто кивнула.

– Вот интересно… – Она пробежала пальцами по своим рёбрам, как по клавишам аккордеона, и я поняла: руки автоматически ищут сигарету. Жест был странным, ведь девчонки обычно носят курево в сумочках, но из-за него, из-за этого жеста, попутчица сделалась мне такой понятной и близкой. Лёгкий штришок к образу, а как меняется суть! Перед нами, рядом с окном, красовалась кричащая яркая наклейка «Курение в тамбуре категорически запрещено». Пальцы девушки закончили бег и зябко угомонились под мышками. – …Интересно, говорю. Для того чтобы начать встречаться, нужно решение двоих. Невозможно вступить в отношения, когда один хочет, а другой нет. А вот расстаться – запросто. Один решил расстаться, другой, может, против. А расставание – хоп! – и состоялось…

Мне пришло в голову, что было бы круто, если бы всё было наоборот. Вот ты влюбилась, и для того, чтобы закрутился роман, твоего решения достаточно. А когда надо расстаться – это должно быть решение двоих. Именно двоих. Если один из пары против, то ни о каком расставании и речи быть не может… А в реальности всё обстоит с разворотом на сто восемьдесят градусов. Как у нас с Лёшкой…

– А ты зачем в Москву? – Девушка шмыгнула носом и повернула ко мне лицо. Я заметила, что она хорошенькая.

Мне не хотелось рассказывать про похороны, и я просто ответила:

– Да так. По делам. На один день.

– Нет, ну вот какая дружба? В дружбе между парнем и девушкой кто-то всё равно хочет другого трахнуть.

– Да, соглашусь, наверное.