Соавторы

– Никто не перезванивает. Странно… А вы не ссорились?

– Нет… – Я пожала плечами.

Аня снова набрала номер «Петербургского моста».

На этот раз нам ответил только робот, предложив набрать добавочный искомого абонента. На оператора переключения не было…

– Ушла домой, сучка! – Аня посмотрела на меня с жалостью.

– Ладно, Ань. Спасибо тебе. Светлый ты человечек. – Я встала из-за стола.

– Ты куда?

– В полицию пойду.

Я соврала. Ни в какую полицию я идти не собиралась. Просто было невозможно дальше мучить своими проблемами ни в чём не повинную девчонку с розовой чёлкой. И так сделала для меня, что могла.

– Точно? – подозрительно покосилась на меня Аня.

Я кивнула, пожелала ей скорейшего окончания смены без битых тарелок и направилась к двери.

– Стой!

Я обернулась.

– А в соцсетях ты есть?

Мой профиль на «Фейсбуке» она нашла очень быстро. Что ни говори, не так много девиц с фамилией Келдыш в Петербурге. Но и здесь нас ждало разочарование. Список моих друзей был закрыт. Я и не помнила, что поставила все ограничения, какие только возможны. Пароля от своего аккаунта я, как ни силилась, вспомнить не смогла.

Какая ты, к чёрту, умная, Маша Келдыш? Что толку, что ты знаешь наизусть стихи Китса в оригинале, помнишь порядок глав в макиавеллиевском «Государе», формулу гексабромбензола и можешь по смутной картинке отличить любого из четырнадцати видов мелких богомолов семейства Amelidae? Ты полный ноль, Маша Келдыш, потому что простой комбинации из букв и цифр, которыми твой мозг вундеркинда нафаршировал пароль к соцсетям, ты вспомнить не в состоянии.

– Не, этот тоже не подходит. – Аня разочарованно пялилась на меня, ожидая, что меня посетит озарение. – Точно там слово «архилохус»? Что хоть это за хрень такая?

– Птичка из семейства колибри…

Аня посмотрела на меня с недоверием.

– Бесполезно. Раз двадцать уже пробовали. Почему бы тебе было не запаролить воробья?

Действительно, почему? У меня не было ответа на этот вопрос.

Я снова повернулась к двери:

– Пока, Ань. Ещё раз, спасибо тебе.

Я вышла на улицу. Куда мне было идти, я не представляла. Московское небо висело низко, чуть накренившись, и подсвечивало само себя – нет, не звёздами – отсветом большого города. Окна в домах напротив горели перепелиными яичными желтками – маленькие меточки-одуванчики на тёмных фасадах. За этими окнами сейчас готовят ужин, читают детям сказки, занимаются сексом, строят планы на завтра. А я стою здесь, и у меня нет ужина, сказок, секса и планов на завтра. Мне хочется сказать себе: «Машка, не хнычь. Всё будет хорошо», но я сама настолько не верила, что всё будет хорошо, что даже солгать убедительно самой себе не смогла.

Дверь чебуречной позади меня распахнулась, и я снова услышала Анин голос:

– Давай твоего друга найдём на фейсбуке? Хотя… Матвеевых, конечно, как грязи…

Я не сразу поняла, что внутри во мне что-то вспыхнуло.

– Мирон Платонов… Можешь найти Мирона Платонова? Он питерский, но живёт в Москве.

Сердце заходило ходуном. Я понимала, что если и было что-то более абсурдное в сегодняшнем дне, так это то, что Аня сейчас искала Мирона. Моего Мирона.

– О! Не вот этот?

Аня показала мне экран. Мирон с фотографии улыбался тепло и солнечно. Я кивнула.

– Профиль открыт. Вот умница. И симпомпон такой. Секси. Сразу надо было на него выходить. Ну что, пишем ему или звоним?

– В смысле «звоним»? – не поняла я.

– А ты что, не знаешь, что по фейсбуку можно звонить? Или до вас в Питере цивилизация не дошла? Фейсбучина – такой же мессенджер, как и все другие.

Я не успела переварить Анины слова, как услышала гудки, поставленные на громкую связь.

В горле у меня пересохло.

– Да? – вдруг раздался голос.

ЕГО ГОЛОС.

9

Мирон стоял в полуметре от меня и кивал в такт шустрому Аниному щебетанию. Я смотрела на него и медленно уплывала куда-то в заповедную даль – туда, где «море волнуется раз», прозрачное бирюзовое море, которое я не видела никогда, и вельветовые спины дюн, и золотисто-лиловые цветы у самых ног. И корабль с крыльями-парусами вдали.

Мир был нереальным, набросок к фэнтези, а вот Мирон – до невозможности настоящий. Я тонула в его серых глазах, как в проруби, и всё пыталась понять: неужели он живой человек, а не плод моего творческого заскока. Выпуклые скулы, угольно-чёрные, чуть вьющиеся волосы, родинка на левом ухе, приталенная рубашка, хвост татуированной ящерки выползает из-под ворота. Он такой, каким я его срисовала из виртуальной вселенной, и он сам – моя вселенная. Вот, протяни руку, и можно дотронуться до него, реального, тёплого, живого. Я и не думала, что это так просто: взять и позвонить тому, кого любишь. И все проблемы станут мизерными, не больше соринки, да и какие проблемы – подумаешь, обокрали! Я готова была расцеловать вора за то, что сделал возможной нашу встречу, что свёл в один узел миллионы запутанных нитей, что столкнул наши орбиты, раскрутил, развернул и заставил их течь по одному желобу. У меня даже закружилась голова от трезвой хрустальной очевидности этого момента.