Собери себе рай

- У себя в Польше, вы какие-нибудь комедии снимаете? – неожиданно интересуется она, отпивая шампанское.

Если бы в Чехии за год появилось всего пять комедий и ни единого фильма других жанров, все говорили бы, что для кинематографии год был удачным. Отсутствие достаточного количества юмора, скорее всего, по мнению чехов, входит в число семи главных грехов и находится на втором месте ("Бога нет, но если существуют грехи, то первый главный грех – это теплое пиво" – Павел Троян (мы еще познакомимся с ним в главе "Чешский доставала")).

Когда Галина на новогодний выпуск своего ток-шоу пригласила самую популярную чешскую актрису, Йиржину Богдалову[76] (Майские звезды (1959), Строго засекреченные премьеры (1968), Джентльмены (1969)…. Кстати, снимается до сих пор: Ангел Господень 2" (2016). Сейчас ей 85 лет (3.05.1931).), которой тогда исполнилось больше семидесяти лет, они беседовали о том, что человеку под конец не остается ничего иного, как только над всем самым худшим хорошенько посмеяться.

После того актриса стала весело описывать свои будущие похороны.

Певец Яромир Ногавица на концерте в Варшаве объявил, что споет самую оптимистическую из своих песен – о том, что когда костлявая ударит его своей косой, вот тогда, наконец-то, все будет замечательно. Он пояснил, что каждый боится смерти, но с ней можно справиться с помощью смеха. "У меня нет более веселой темы, чем посмеяться над смертью".

Поляк, Роберт Кульминский, прочитавший все романы, появившиеся в Чехословакии после 1945 года, написал книгу о представлении смерти в чешской прозе, считает, что один из важнейших ответов на травму смерти в чешской литературе – это способность заглушать смерть смехом.

У чехов имеется бесчисленное количество теорий относительно юмора и смеха.

"В смехе не кроется ничего для человечества милого" (Тейге, 1928); "Юмор – это трюк, с помощью которого событие подлегает уменьшению, как будто мы смотрим на него через перевернутую подзорную трубу" (Чапек, 1928); "Юмор – не означает смеяться, юмор – это видеть лучше" (Ванчура, 1929); "Тот, кто смеется, показывает зубы" (аноним, годы гитлеровской оккупации); "Смех оскорбляет глупцов, а умных – лечит" (Верих, 1968); "В экстатическом смехе человек ничего не вспоминает, ничего не планирует, он лишь вопит, обращаясь к длящемуся именно сейчас мгновению в мире, и не желает знать ничего иного, кроме этого мгновения" (Кундера, 1978); "Человек смеется, пскольку ничего большего он сделать уже не может" (Кроутвор, 1981); "Юмор – это самое серьезное проявление печали" (Копецкий, 1993); "Мир смеха без юмора – мир, в котором мы обязаны жить" (Кундера, 2009).

Смех освобождает от страха перед дьяволом, ну а освобождение от страха перед дьяволом является мудростью – следует из трактата о смехе в Имени розы Умберто Эко – романе, первый импульс о появлении которого в голове автора родился, благодаря пребыванию его в Праге во время советского нашествия. Мне кажется, что из него следует, как из всех иных трактатов по данной теме, что смех – это власть. Власть над тем, над чем ты смеешься.

По мнению Галины, это смех придает всем вещам надлежащий масштаб."Лишь тогда, - пишет Павловская, - все важное, мрачное и тяжкое будет именно таким, каким должно быть".

Только ведь дело в том, что смех и помогает, но, бывает, и обманывает.

Да, смехом удается победить страдание, но он не позволяет, по-настоящему, побороться с неприятными чувствами.

- Да. И я таких чувств не желаю, - открыто признает Галина..

Гита Лаушманнова дважды возвращается в свою деревню в Судетах; ее отец – еврейский фабрикант – разговаривал по-немецки, и немцы считали его евреем, а чехи – немцем. И вечно он находился не на той, что нужно, стороне. Гита Лаушманнова первый раз, еще девочкой, возвращается из концлагеря, где маму с папой отправили в газовую камеру. В ее доме живут уже другие люди – чехи – семья парня, который работал у ее отца, а теперь он записался в революционную гвардию, имеющую право судить по справедливости. Она не знает, что за несколько дней перед ней возвратился и ее брат, которого новые хозяева ее дома убили и закопали под яблоней. До самого конца жизни Гита будет надеяться на то, что, может быть, брат жив, что ему удалось сбежать га границу. Чехи девочку третируют и выгоняют из деревни.

Во второй раз Гита Лаушманнова возвращается уже в XXI столетии, будучи уже пожилой женщиной, вышедшим на пенсию врачом. Она желает почтить память отца, который перед водой привел округу к расцвету, но встречает потомков тех чехов – молчащих, настроенных враждебно и замкнутых. Вдобавок она узнает, что ее идеальный любимый папочка, еще до того, как за ним захлопнулись ворота концлагеря, был членом нацистской партии.

Это фабула романа Радки Денемарковой Деньги для Гитлера (2007), которая первой занялась темой удаления из страны судетских немцев.