Собирание русских земель Москвой

Исход 70-х годов – после смерти Ольгерда – принес Литовскому великому княжеству время смут и внутреннего ослабления. В среде литовских князей возникли крупные раздоры из-за передачи Ольгердом ядра своих владений – Виленской области и белорусских земель – сыновьям от второй жены, Ягайло с братьями, а с виленским столом и связанного с ним старейшинства в князьях Гедиминова рода. Старшие Гедиминовичи поднялись на Ягайло. Андрей Ольгердович, бывший псковский князь от руки Ольгерда, ушел из Полоцка во Псков, и псковичи приняли его на княжение по крестоцелованию; но на этот раз князь Андрей поехал из Пскова к в. к. Дмитрию Ивановичу на Москву, и тот «принял его в любовь»240. Несколько лет княжил Андрей во Пскове подручником великорусского великого князя. Расчет на союзников среди литовских князей поднял в. к. Дмитрия на войну. В 1379 году его полки идут с князьями Владимиром Андреевичем и Андреем Ольгердовичем на Северскую землю, а князь Дмитрий Ольгердович «не ста противу на бой», но выехал из своего Трубчевска с семьей и боярами и поехал в Москву, где был принять «с любовью» и получил в держание Переяславль «со всеми пошлинами»241. Обруселые литовские князья искали в Москве опоры для возврата своих княжений, рассчитывали на великорусскую помощь в борьбе с Ягайло. Но ожидание, что поход 1379 года станет началом большой войны на западной границе, не оправдалось. Накоплявшаяся с начала 70-х годов гроза нового татарского нашествия готова была разразиться, и задачи ее отражения поглотили русские силы. Но положение на западе оставалось весьма напряженным. Оно было одинаково опасным для обеих сторон. Вынужденный мир Твери с в. к. Дмитрием не мог не внушать опасений, что его сила и значение только и держатся, пока новый подъем борьбы не даст в. к. Михаилу Александровичу повода вырваться из условий договора 1375 года; с Новгородом у Дмитрия было «розмирье», которое ликвидировано только в начале 1380 года242. А Рязанская и Нижегородская украйны подавлены рядом татарских нападений243. В. к. Дмитрий Иванович не владел в конце 70-х годов всеми силами Великороссии, и только внутреннее ослабление Литовского великого княжества не только спасало его от обострения литовской опасности, но и дало ему существенную поддержку части литовско-русских князей в момент столкновения с Мамаем. С другой стороны, переход двух Ольгердовичей на московскую сторону должен был тревожить Ягайло как проявление характерного колебания между Москвой и Литвой всей Чернигово-Северской украйны. Если припомнить, что враждебен Ягайло был и другой Дмитрий Ольгердович – Корибут новгород-северский, что его великокняжеская власть не была признана волынским князем Любартом Гедиминовичем и подольскими Кориатовичами, понятна будет значительность московской опасности для в. к. Ягайло. В годину внутренних раздоров за русскими восточными областями Литовского государства стояло Великорусское великое княжество, готовое по мере сил на поддержку всех элементов, недовольных виленской властью, и к захвату владений, которые старой традицией связаны с великим княжением всея Руси.