Собрание сочинений. Том 1. Лирические произведения

Не церковь, не музей,
не камень обелиска —
тут просто дом друзей
незнаемых, но близких.

Я в теплой тесноте

столов, листков, заметок;
я — в Риме, в «Уните»,
в редакции газеты.

Тут собрался народ

из самой гущи буден;
тут дел невпроворот
насущных, нужных людям.

Тут угощали нас

напитком вроде виски,
печенье, суетясь,
носили машинистки.

Тут, плотный и земной,

одетый не по-графски,
за дружбу пил со мной
рабочий типографский.

И хлопал по спине

с понятным смыслом ласки,
чем объяснял вполне
слова по-итальянски.

Товарищ репортер

вел разговор с поэтом;
догадкам был простор —
что в слове том, что в этом?

И нет, не интервью

для прессы и вещанья —
от сердца оторву
листок я на прощанье.

Прощались, погостив,

с объятьями, как братья,
хотелось унести
в руках рукопожатья.
Потом мы вышли в Рим
к Мариа Маджиоре,
где мокрый снег покрыл
ее простор, как море.

Светилась темнота

от трубок газосветных,
светилась «L'Unitа» —
название газеты.

За снегом мокрых спин

звучал еще знакомей
понятный шум машин,
печатающих номер.

Звучал, звучал в мозгу,

как музыка, незримо…
Я увезу в Москву
вот этот вечер Рима.

Drоits d'homme [8]

Какие главные права
у подданного Лондона?
Трава! Прежде всего трава,
ему бесплатно поданная.

Трава у банков и церквей,

колледжей и коттеджей,
чтоб лежа думать о своей
невесте и надежде.

Трава без надписей: «Не мять!»

Их нет. Не обнаружено.
Напротив, на траве лежать
не только можно — нужно.

Вот человек. Потертый твид

оклеили заплаты,
и выдает сей внешний вид
абстрактивизм зарплаты.

Но и в потертом рукаве

есть некая столичность;
свободно спящий на траве,
он — Индивид, он — Личность,

Возможность лечь глазами ввысь,

од звезды небосвода,
наводит лондонца на мысль,
что вот она — Свобода,

что при британском гордом льве

не так уж люди серы, —
по отношению к траве
все господа, все сэры!

Трава уравнивает их

в правах, законом данных,
но что до прав, совсем других,
здесь много грустных данных.

Одним приносит сталь и медь

большие обороты,
но есть свобода — не иметь
ни дома, ни работы.

Зато — трава! Зеленый мех,

где, точно на открытке,
так поздравительно на всех
взирают маргаритки.

Свидетель жизни островной,

пусть я сужу пристрастно,
но, Liberty [9]одной травойты обошлась прекрасно!

А так — хорошая трава,

по ней приятно ходится.
Британии сии права
недорого обходятся.

Дома