Собрание сочинений (Том 2)

- Год выхода Коммунистического Манифеста, - замечает Ряженцев, улыбнувшись.

- Совершенно верно! - отвечает старичок.

Он слышит хорошо и разговаривает бойко. Вид проходящего по двору офицера наводит его на мысль рассказать случайным собеседникам о своем участии в походе под командованием генерала Скобелева, и когда появляется девочка в лыжных штанах и говорит: "Пошли, дедушка", - старичок прерывает рассказ с явным неудовольствием.

- Современник Маркса и Энгельса, - говорит Ряженцев, провожая его взглядом. - Сколько вмещается в одну человеческую жизнь.

- Порядочно... - откликается Дорофея. Она стоит исхудавшая и решительная, на скулах горят неровные красные пятна, словно страдание опалило ей лицо. В колечке волос, заложенных за ухо под каракулевой шапочкой, явственно заметна проседь... Ряженцев спрашивает:

- Когда вы принимаете дела от Чуркина?

- Завтра, - отвечает она.

Чуркин уходит в отпуск. С завтрашнего дня Дорофея будет главной ответчицей за город, его хозяйство, за "дом угрозы" в Рылеевском переулке, за устройство всех этих людей, которые ходят по улицам... Бесконечный, благословенный день забот, помогающих переносить горе. Она прямо стоит возле Ряженцева под редкими медленными снежинками, падающими с неба, и смотрит на человеческую радость.

Счастливцы, получившие квартиры в новом доме, покидают свои старые жилища, туда перебираются другие жильцы. Так что новоселье празднуется не только на Точильной, но и на разных улицах, в разных домах. И в квартиру Борташевичей является с ордером горжилотдела высокая худая женщина в длинных болтающихся серьгах и с нею маленький нахмуренный муж. Их фамилия Ефимовы. С собой они привозят только ширму, обитую ситцем в цветочках. Но на площадке черной лестницы столяр Ефимов немедленно устраивает мебельную мастерскую. Много дней дотемна стучит молоток, визжит пила и шипит рубанок, и приходящие с черного хода наносят в кухню на подошвах опилки и стружки. И аккуратная тетя Поля ничего против этого не имеет, потому что она уважает товарища Ефимова, делающего из старых ящиков стулья, столы, табуретки и шкафы. У этой некрашеной новенькой мебели светлый, веселый вид и шелковистая поверхность, и из комнаты Ефимовых вкусно пахнет свежим деревом.

И еще приходят люди с ордером, и еще, - ведь в большой квартире Борташевичей из прежних жильцов осталось только трое: Катя, Сережа и тетя Поля.

В ту ночь, когда Евгений Александрович и его спутники ушли из этой квартиры, у Надежды Петровны сделалась истерика. Красная и безобразная, с искривленным накрашенным ртом, она кричала:

- Разве это дети? Это предатели! Пускай она без стипендии живет как хочет!

Сережа, заснувший было, от криков проснулся и вскочил. Катя, караулившая его, подбежала к двери и заперлась на ключ.

- Ничего! Не слушай! - говорила она, крепко обняв его. - Мы с тобой будем!..

А из-за двери неслось:

- Поля, слышите? Не давать им есть!..

"Какой позор!" - с нарастающим отвращением думала Катя... Тетя Поля не отвечала; не слышно было и Марго; забились в щели разрушенного муравейника и сидят тихонько... Надежда Петровна одна металась по квартире. "Тетя Поля уйдет, - думала Катя, - у нее было такое лицо... Сидит сейчас и думает: вот я кому служила..." Вопли Надежды Петровны стали стихать и стихли; тишина наступила в разрушенном муравейнике...

Под утро задремавшую Катю разбудил телефон. Задремав, она забыла о том, что произошло, и, с закрытыми глазами слушая звонки, подумала: "Ах, уже поздно, вон уже кто-то по телефону звонит, я проспала лекцию!" Открыла глаза и увидела ночную комнату, озаренную лампочкой в зеленом колпачке, спящего рядом Сережу - все вспомнила и поняла значение этих настойчивых звонков, которые не прекращались, несмотря на ночное время... "Папа умер". В чулках вышла в коридор, где висел аппарат; не зажигая света, нащупала трубку.

- Я слушаю, - сказала она и не узнала мужского голоса, прозвучавшего в ответ.

- Екатерина Степановна?

- Да.

- Говорит Войнаровский, - сказал он. Она не удивилась - в ту ночь ее ничто не могло удивить.

- Екатерина Степановна, у меня нерадостные вести.

- Умер? - спросила она и, не слыша ответа, замолчала сама.

Войнаровский сказал:

- Семья может его проводить.

- Хорошо, - сказала Катя. Села на стул и сидела впотьмах, охватив руками колени, до самого утра...

Степана Борташевича схоронили в залитой дождем могиле на Старом кладбище. От Сережи скрыли день похорон. Надежда Петровна не пожелала пойти. Одна Катя шла за гробом.

...Она вернулась с головной болью, разбитая и иззябшая, никак не удавалось собрать мысли... Когда она подходила к своему дому, откуда-то взялся Войнаровский и что-то сказал, она не разобрала, что именно...

- Хорошо, хорошо, - сказала она, чтобы избавиться от него... Дома, переодевшись в сухое, она легла в постель, чтобы согреться.

Вошла тетя Поля, села в ногах кровати и сказала:

- Ехать собралась, и Маргошку берет.

Катя промолчала.

- Как дальше будем жить? - спросила тетя Поля.

- Как будем жить, - сказала Катя, - так и будем жить. Поступлю на работу...