Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях

Наконец, около полудня, проехала группа всадников, в числе которых один только казался если не печальным, то довольно мрачным, что придавало его резким чертам выражение силы и энергии, которых следы еще можно встретить в маньчжурских физиономиях, но никогда в китайских; ему было лет 35, роста был он среднего, собой красив и статен: это был брат богдохана, старший сын покойной Тай-хоу. Эти всадники уехали вперед, чтоб приготовиться к жертвоприношению. Вслед за ними понесли высокий красный столб с флагом: такой столб всегда ставится у ворот покойника. Вскоре показалось погребальное шествие. Оно открывалось верблюдами, навьюченными юртами; за ними вели около сотни белых лошадей, оседланных и неоседланных; далее – толпы носильщиков с ящиками, покрытыми желтой шелковой материей: предполагается, что в этих ящиках приданое покойницы, которое должно следовать за ней в дальнейший путь, то есть быть сожжено у ее гроба; но говорят, под чехлами просто пустые корзины; еще далее, несли мебель, посуду, множество значков, потом тянулись толпы евнухов, бывших слуг усопшей, которых обязанность состояла в том, чтоб оплакивать покойницу: они выли страшно; наконец, показались распорядители погребального шествия и, в заключение, гроб, прикрытый богатым балдахином из желтой шелковой материи, вышитой драконами, с золотым шаром наверху. Гроб несли девяносто четыре человека и сопровождали слуги и служанки покойной – все, разумеется, в глубоком трауре, то есть женщины в белых серпянковых платьях, а мужчины в таких же халатах и бараньих курмах шерстью вверх.

Я забыл сказать, что перед гробом шло несколько человек, кидавших вверх горсти лоскутков бумаги: предполагается, что это деньги, кидаемые в народ; народ также только предполагается, потому что, как мы заметили, на улицы никого посторонних не пускают. Вообще иллюзия занимает важное место в Китае. Человеку свойственно заблуждение, говорит старая, как Китай, аксиома; китаец еще верит, что он первый человек на земле, что его богдохан – властитель мира; что только китайцы учены и образованы, а все другие народы варвары, или много, много что торгаши, купчишки; только русские еще кое-как понатерлись около соседей. Не образумила китайцев и английская война, да и не могла образумить. Действительно, что сделали по их понятиям англичане? Набег, с целью добыть от них побольше денег. Тоже делали прежде их монголы и сами маньчжуры.

Невольно увлеченные общим примером, мы тоже глядели на печальную процессию, как на зрелище, где каждый разыгрывал заранее затверженную роль; евнухи выли громко и внятно, носильщики в раз взмахивали свободной рукой; наш президент, то есть президент Пекинской Палаты Внешних Сношений, высокий, рябой, шел перед гробом в качестве племянника Тай-хоу и одного из распорядителей церемониала. Но эффектнее всего была сцена верблюдов, навьюченных юртами: плавно и важно выступали они, подняв высоко головы вверх; фигура верблюда, и без того довольно печальная, казалась еще печальнее, еще мрачнее под светло желтым покрывалом, на светлой картине, где только и видны были желтые шелковые материи с золотом или белые одежды сопутствовавших гроб. Как многозначительна мысль этих юрт! Маньчжуры теперь даже и на родине редко употребляют юрты и вообще перестают быть кочевым народом; а в Пекине и в Китае живут постоянно в домах, так же точно, как и китайцы; тем не менее, однако, близ дворца постоянно стоит юрта, как бы для напоминания того, чем были некогда нынешние повелители Китая. Обыкновение это ввели, кажется, еще монголы. И что такое собственно здешняя жизнь, как не временное кочевье? Не для чего воздвигать постоянных жилищ: достаточно юрты, которую раскинут в последний раз у вашей могилы, потом сожгут – и всему житейскому конец…

В заключение поместим здесь указ богдохана, объявленный вскоре после смерти Тай-Хоу, где, как увидите, приведены достаточные причины, почему китайскому Хуан-ди не должно слишком предаваться горести.

Верховный Указ, данный Правления Дао-гуан 29 года, XII луны 13 числа (1850 года января 13).