Собрание сочинений. Том 3. Путешествие в Китай в 2-х частях

Хуан-дзи-дзы прошел по всем степеням государственного управления, и уже в звании вице-президента Палаты Жертвенных Обрядов, в 1836 году, подал богдохану доклад об опиуме; в этом докладе он, между прочим, говорит: «Человек, начавший курить опиум, уж не может остановиться, и эта привычка делается столь сильной и могущественной, что она подавляет все чувства, заставляет забыть обязанности к семейству, которое несчастный ведет к погибели, и делается гораздо сильнее, чем привязанность к жизни. Предающиеся этой пагубной страсти в скором времени теряют здоровье и силы; цвет лица их делается болезненным, зубы чернеют, эти люди видят сами, что роют себе могилу, но уже не могут отойти от нее. Курение опиума нынче распространилось более чем когда-либо; эта страсть, убивающая всякую нравственность, господствует на всем пространстве Китая. Во время правления Цян-лун и предшествовавших ему, когда опиум был принимаем в таможне и оплачивался пошлиной, за него давали чай и другие китайские произведения; но нынче, страшась запретительных законов, не смеют выменивать его публично и покупают под рукой всегда на наличные деньги. В царствование Цзя-цина получалось в Китае несколько сотен ящиков в год; теперь же число это увеличилось далеко за 20,000. За ящик опиума, известного под именем черной земли, который считается лучшим, платят около 800 долларов монетой. За так называемую белую кожу второго сорта платят по 600 долларов, а за красную по 400. Таким образом, Китай ежегодно теряет до 10 мил. лан чистого серебра (около 80 мил. руб. ассиг.). Прежде варвары (иностранцы), торговавшие с Китаем, привозили сюда серебро взамен наших произведений и это было источником благосостояния приморского народонаселения; но с тех пор, как стали торговать опиумом посредством контрабанды и, следственно, на наличные деньги, серебро выходит из империи и никакими путями не поступает в нее».

«До 1836 года лана серебра стоила около 1,000 больших чохов, но в это последнее время возвысилась до 1,200 и 1,300 больших чохов (заметим, что нынче она стоит 2,000), и, таким образом, ценность серебра возвышается беспрестанно, вместо того, чтоб понижаться… Если внутренние произведения будут таким образом поглощаться за морем, уменьшаясь день ото дня и месяц от месяца, то мы будем наконец доведены до такого положения, о котором я и думать не смею».

Далее Хуан-дзи-дзы опровергает мнение тех, которые, желая уничтожить ввоз опиума, советуют правительству прервать все сношения с иностранцами, торгующими в Кантоне. «Разумеется (говорит он) для правительства ничего не значит пожертвовать несколькими миллионами таможенной пошлины, собираемой с иностранных товаров; но, во-первых, справедливо ли пресечь торговлю со всеми, между тем, как одни англичане привозят опиум? Во-вторых, приморские жители, только существующие заграничной торговлей, будут доведены до крайности; в-третьих, есть ли возможность совершенно пресечь сношения с иностранцами? Англичане, производящие ныне контрабандную торговлю опиумом с берегами Китая и проникавшие даже до берегов Маньчжурии, не станут ли ее продолжать по-прежнему, вопреки всех запрещений, тем более, что, несмотря на всю справедливость и строгость китайских законов, в самом Китае всегда найдутся люди, которых варвары сумеют соблазнить и вовлечь в сношения с собой для промена опиума».

Осторожный китаец только боится договорить свою мысль, а она ясно видна из всего доклада. Хуан-дзи-дзы не без основания опасается, что у китайского правительства не достанет средства воспретить торговлю, которой англичане, конечно, станут добиваться вооруженной рукой, и эти опасения впоследствии вполне оправдались. В заключение, он предлагает свое мнение, если не свидетельствующее в пользу его человеколюбивых правил, то вполне выказывающее знание дела и стремление исторгнуть, какими бы то ни было путями, Китай из бедственного положения, в какое его поставила запретительная система торговли опиумом.