Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории.

В следующем году турки ударили на Мартыничи: сшибка эта замечательна тем, что в ней в первый раз участвовал турецкий низам в Черногории; тут было до трех тысяч человек, которые на голову были разбиты храбрыми мартыничанами. Но черногорцы увидели, однако, что в низаме восстает для них новый враг! Правда, вновь образованное войско дерется гораздо хуже, нежели нерегулярные войска, Готи, Мартиди и др., но зато оно стоит крепче, упорнее, разбитое на одном месте, соединяется по воле своих начальников в другом, и война не перестает, истощая скудный запас пороха у черногорцев и удерживая их самих в поле, вне своего дома, между тем как поля их остаются необработанными, и другой враг, сильнее турок, голод, в свою очередь готов ударить на них.

Вообще 1832 год грозил войною для Черногории и войной отчаянной: на границах ее явился Магомет-Решид-паша, который, победив Мустафу-пашу скутарского, возмутившегося против своего законного правительства, решился со всеми своими силами вступить в борьбу с Черногорией. Постигая всю неверность подобной битвы, он попытался вступить в переговоры и послал ко владыке своего бим-пашу. Владыка выехал к нему в Салковину, которая лежит почти у стен Жабляка. Предложение паши состояло в том, чтобы Черногория поддалась Турции на тех правах, на каких ей подчинена Сербия, взамен чего Турция со своей стороны обязывалась признать владыку князем и правителем Черногории, и в случае нужды помогать ему войском и пушками. Владыка отвечал положительно.

– Черногория, – говорил он, – страна независимая, никогда туркам не подчинялась и, пока будет существовать хотя бы горсть народа, она останется независимой. Черногорцы дерутся около четырех веков с турками, и вражда эта так далеко зашла, что им трудно будет ужиться между собой.

Бим-баша, оскорбленный ответом, спросил владыку, далеко ли отсюда до Цетина? Владыка, постоянно хладнокровный, отвечал:

– Как для кого? Приятель дойдет в шесть часов, а неприятель, может быть, и никогда не дойдет.

После этого объяснения, Решид-паша стал было готовиться к вторжению в Черногорию, но был отозван к другой более важной войне против Магомет-Али, и исполнение замыслов на Черногорию было отложено до более удобного времени.

Разумеется, черногорцам нелегко было расстаться со своею, исполненною страстей и опасностей, жизнью, и время от времени они принимались-таки за оружие, но это было, как я уже заметил, местные стычки, а не поголовный бой. Таким образом, однажды, в осеннюю ночь, в 1833 году, они забрались в турецкую крепость Спуж и стащили оттуда огромную пушку. Это было дело Вида Бошковича и Мирчети Меленковича, с несколькими черногорцами, воспетое в прекрасных стихах покойным владыкой. В 1835 году в марте месяце горсть черногорцев овладела Жабляком и потом в течение нескольких дней отстаивала его против трех тысяч турок и отдала его потом добровольно как «царскую собственность», забрав, однако, пушки и овладев салковинскими полями, которые черногорцы считали давнею своею собственностью.

Граховское пламя, находящееся на границах Черногории, Турции и Австрии, состояло всегда под покровительством Черногории. Первоначально населено оно было черногорцами и даже предками владыки Негоша. Вместе с ними оно дралось против турок и французов, под начальством храброго адмирала Сенявина. Воеводы Грахова состояли в ближайших родственных связях с черногорцами. Грахово чаще Черногории было подвержено набегам турок, потому что последние не переставали изъявлять на нее свои права. Таким образом, в 1836 году визирь герцеговинский Али-паша отправил сильный отряд, под предводительством Аги-Чангича, чтобы совершенно покорить Грахово; Чангич напал врасплох и, завладев большею частью Грахова, предал его огню; оставался один дом воеводы Якова Даковича, известного отчаянною храбростью в Боснии, Герцеговине и Черногории; воевода заперся в нем с горстью людей и в течение нескольких дней отстреливался от всей турецкой силы; его брат и несколько храбрых сподвижников были убиты, но, несмотря на все угрозы турок, он не сдался, пока, наконец, не подошли к нему на помощь черногорцы и не прогнали турок. Несколько молодых человек, увлеченных жаром битвы, преследовали беглецов даже в границах турецких; Чангич заметил, что черногорцев не было и пятидесяти человек, остановился и окружил их; черногорцы принуждены были прокладывать путь через все его силы. Тут погиб родной брат владыки, прекрасный четырнадцатилетний мальчик, и племянник.