Собрание сочинений. Том 5. Черногория и славянские земли. Четыре месяца в Черногории.

Битвы граховян с турками не прекращались. Граховяне, засевая поля свои, никогда не были уверены, что им придется собирать жатву, и потому большая часть земель оставалась невозделанною. Несколько раз турки жгли дома их; граховяне отплачивали в свою очередь туркам тем же; число воинов уменьшалось с каждым годом; наконец, в 1843 году в сентябре месяце, Али-паша собрал войска около 10.000 и ударил на Грахово. Владыка прибыл вовремя на место битвы. Войско его немногим уступало турецкому и имело прекрасную позицию, но владыка предпочел выгодный мир неверностям войны, тем более, что даже и в случае победы судьба Грахова не решалась, и турки могли прийти с новыми силами. Войска простояли несколько недель в бездействии, между тем поверенные обеих сторон заключили трактат, в силу которого Грахово должно оставаться навсегда под властью черногорцев, с тем, однако, чтобы жители его платили небольшую сумму турецкому правительству за его земли.

В то время, когда владыка выигрывал на одном конце Черногории, он понес чувствительную потерю на другом: Осман-паша скутарский, с которым он был в мире, предательски напал на два острова, Вранину и Лисендру, лежащие в северной части Скутарского озера, примыкающей к Черногории, малонаселенные и никем не защищаемые, но важные для рыбной ловли черногорцев. Он без труда овладел островами и укрепил их. Черногорцы, не имеющие ни порядочных лодок, ни пушек, не могли возвратить их, несмотря на все свои усилия.

Жупляне, дробняки и пивяне весьма неохотно и не всегда платили гарач туркам, подобно граховянам, крепко стоя за свою независимость и веру. Местность не благоприятствовала им так, как, например, васовичам, журжевым ступам и другим племенам, составляющим совершенно независимые округи, в которые не смеют показаться турки, а потому пивяне, дробляне и жупляне постоянно клонились на сторону Черногории, с которой некогда состояли в связи и которая часто посылала им помощь, но не могла их совершенно освободить от турок. Много крови пролилось на их плодородных полях, которые сторицей бы воздали человеку за труд, но люди здесь совсем отучились от труда и земледелия, много курганов и могил выросло на месте прежних деревень и много еще бедствий предстоит этой прекрасной стране. В этих кровавых сшибках прославил себя и своих ускоков воевода Новица Церович; особенно в битве 1841 года, во время которой погиб и сам ненавистный для христиан Чангич. Но черногорцы и в свою очередь терпели поражения. В 1840 году 3 ноября турки спустились в дробняцкую долину в числе 20.000 человек: огнем и опустошением ознаменовали они свою победу над восемьюстами!

Черногория оставалась в мире и тишине в продолжение всего правления покойного владыки. Пользуясь общей тишиной, он имел даже возможность наложить небольшую подать на народ, который не знал никогда никакой подати, и именно, по два гульдена (1 р. 20 коп. сер.) на семейство. Турки воспользовались этим случаем, чтобы поднять черногорцев против законной власти, но владыка вскоре усмирил их, равно как и возмущение, вспыхнувшее под влиянием же турок в Церемничской нахии.

Но и покойный владыка имел своего рода испытание. Настал несчастный для черногорцев 1840 год. Неурожай был повсеместный, бедствие страшное. Владыка уже и не думал о подати; с тех пор он и не возобновлял ее. Он заложил жалованные ему и преемникам его драгоценности и раздал деньги народу. В это время, словно ниспосланная благим Провидением, явилась ему опять помощь извне, и он был в состоянии отвратить голод и удовлетворить по возможности нужны народа.

Мы рассмотрели жизнь владыки, как правителя народа: гораздо поучительнее, разнообразнее, полнее представляется она нам как жизнь поэта. Сердце его – неисчерпаемая сокровищница, из которой он мог черпать обильно богатства поэзии. К несчастью, он не всегда доверял своим средствам и часто прибегал к подражаниям; но там, где освобождался от влияния постороннего, он являлся истинным поэтом, по всем правам, стоящим во главе сербских поэтов, и, конечно, имя его, было бы славно в европейской литературе, если бы сербский язык был более доступен образованному классу читателей.