Не надо слов о смерти роковых,Не надо и улыбочек кривых,И пошлостей, как пятаки потёртых.Мы — тоненькая плёночка живыхНад тёмным неизбывным морем мёртвых.Хоть я и обособленно живу, —Я всё же демократ по существу,И сознаю: я — только единица,А мёртвых — большинство, и к большинствуНеобходимо присоединиться.
* * *
He в строчке хорошей тут дело,Не в строчке плохой,А в том, чтоб душа молоделаОт корки сухой,А в том, чтобы нищенской стайкойПлетясь, облакаТебе бы как теплой фуфайкойСогрели бока.И вовсе неважно, что малоТы мир понимал,Но лужа тебе просияла,Как лунный опал.Но ветка тебе постучалаВ окно поутру,Но птица тебе одичалоКричит на ветру,И ты по вечернему логуИдешь холодком,И дерево машет в дорогуЗеленым платком.И что там какие-то тайны —Секрет мастерства, —Пусть будут, как звезды, случайныНочные слова,Пусть падают криво и косоВ овраги стиха, —Вот так же летят под колёсаЛиствы вороха.Но помни, что с болью, со стоном,Как грех на духу,Вот так же слова исступлённоОтдашь ты стиху,Но помни, что ты настоящий —Лишь всё потеряв,Что запах острее и слащеУ срезанных трав,Что всякого горя и смрадаХлебнешь ты сполна,Что сломана гроздь виноградаВо имя вина.
* * *
Все города похожи на Толедо,Когда глядишь на них с горы сквозь рощу,Как будто входишь в полотно Эль Греко.Сперва я это в Киеве заметил,А много лет спустя увидел в Бронксе.Теперь таким же показался Питсбург.Таким же ты с горы увидишь город,В котором я когда-то жил и умер.Мой друг-художник как-то из ТоледоПривез мне связку шпаг миниатюрных,Которыми берут кусочки сыра:Толедское изделье для туристов.Похожие на зубочистки шпаги,В альбоме репродукции Эль Греко,В какой-то книжке стены Алькасара —Вот всё, что мне известно про Толедо.Но я с Толедо, очевидно, связанДомашним чем-то, будничным, привычным,Как будто половину жизни прожилЯ в городе, который нарисован.