Собрание сочинений. Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 1

Он попытался что-то сказать, но она остановила его, приложив палец к своим губам:

— Тсс. Попробуй поспать. Скоро я вернусь.

Забрав поднос с пустым бокалом, она вышла из спальни, оставила его наедине со своим разумом, переполненным вопросами.

II. Воспоминания и восстановление

Это было правдой. Он не помнил девушку, это место, даже свою личность. Эти вещи ускользали от него, словно он пытался удержать ветер. Может быть, предположил он, если бы он смог увидеть отражение своего лица? Он оглянулся. На дальней стене висело зеркало. Но даже не пытаясь встать, он почувствовал, что его ноги слишком слабы для этого.

Затем он задумался о девушке. Ее манера была нежной, успокаивающей. И все же он не мог изгнать слабое чувство, что что-то еще скрывалось за ее словами утешения.

Может быть, опасение? Что-то беспокоило его, как будто все было не правильным, обстановка приглушенная темнотой, как тень, стремительно скользящая под водами кристаллического бассейна.

Но, несмотря на это, по крайней мере, он ощущал комфорт. Ужасная головная боль была облегчена на время. Очевидно, о нем хорошо заботились. И пусть он не мог вспомнить последних событий, у него не было желания быть в другом месте.

Он откинулся назад, закрыв глаза.

Возможно, путем ассоциации он мог бы породить намек на определение своей личности, того, где он был, или где находился.

Он думал о городах, метрополиях с небоскребами и тускло освещенными переулками. Бостон. Нью-Йорк. Даллас. Высокие фаллические структуры из бетона и стали, изобилующие жизнью и все же какие-то безжизненные. И более мелкие: Колфакс, Аркхем, Меландо. Они были знакомы ему, но он не мог представить себе, как жил в этих местах. Никакой реконструкции его прошлого не было, и не было никакого чувства привязанности к этим названиям.

С удивлением он легко напомнил названия других мест. Кали, Игнар-Ват, Картмеш, пропасть Й`Куаа, Юггот, Ирем и Город Колонн. Опять же, существовала некая неопределенная связь, но ничего существенного.

— Отдыхай, — слова девушки вернулись, как эхо, скользящее между каменных стен грота. — Скоро твоя память вернется, и ты узнаешь, кто ты, что сделал и что еще предстоит сделать.

Когда головная боль утихла, всего лишь через несколько мгновений он погрузился в глубокий и продолжительный сон.

Однако его сон не был спокойным, и кровать часто вздрагивала, когда он ворочался и метался во сне.

Как у человека, поглощенного лихорадкой, его лицо исказилось от видений в его голове. Холодный пот выступил на его лбу, стекал по щекам и крошечными ручейками тек на подушку.

В его снах двигались привидения, кружились, как разноцветные чернила в бассейне колдуна или пестрые узоры на крыльях мотыльков. Они сливались, соединяясь в формы, которые были нечеткими, но не полностью бесформенными.

Постепенно туман отступал перед его взором, и он смог оглядеться вокруг. Огромные стены простирались в обе стороны, перед ними высились плотные ряды колонн, которые стояли на фундаменте, вершины которых вздымались вверх под неправильными углами и странно наклоненные.

Подобно стражам, столбы возвышались с обеих сторон рядами, украшенные резными фигурами и рунами какого-то чуждого языка, иероглифами, которые изображали сцены сверхъестественных перспектив и существ, чуждых земным.

Здесь были крылатые существа, чьи губчатые лица имитировали руки, которые заканчивались скоплениями щупалец или червями, отвратительные черные похожие на собак твари, гончие с мордами земляных волков.

И все же, когда он смотрел на это неземное, многообразие уродов, казалось, что они не были совершенно чуждыми ему, как будто он видел их раньше, так или иначе. Как будто они были больше, чем вымыслы странной мифологии или вызванной грезами фантазией.

Он шел, и колонны, украшенные звериными фигурами, впереди сходились к тому, что казалось похожим на некий алтарь. А позади него две огромные двери стояли приоткрытыми, маня скрывающейся за ними темнотой. Они приглашали его изучить секреты по ту сторону, маня его, словно ламия, которая заманивает свою жертву и возлюбленного обещанием фиолетовых губ и возвышенной смерти.

Каким-то образом, в самых глубоких нишах своего разума, задрапированных за завесами невежества, он знал, что лежит за дверями. Но память ускользала от него, исчезая как духи, чьи запахи можно вспомнить, только если почуешь их снова.

В конце концов, раздался скрип, решетка качнулась на древних петлях, металл заскрипел по металлу, как ворота избегаемого мавзолея, как двери склепа, где двигались твари, что должны быть давно мертвы.

Даже когда звук ужалил его уши, его сердце затрепетало в молчаливом ответе. Безумные страхи подтолкнули его к действиям. Он повернулся, чтобы убежать, бежать быстро, словно бесформенные демонические твари преследовали его по пятам. С одной стороны, колонны проносились мимо, как стремительно парящие стервятники, пока не слились в размытое пятно, которое распространилось, чтобы заполнить его все видение.