Собрание стихотворений и поэм

Давно те суровые годы прошли. Но, знаю, сегодня опять Не люльку, а крохи родимой земли Хотят у младенцев отнять.

Гаити в крови, и Гренада в огне, И мать палестинских детей Взывает к Аллаху в заморской стране От имени всех матерей:

«Ах, как же нам память, господь, обмануть И совесть утешить свою, Когда наши дети не могут заснуть Нигде — только в отчем краю?..»

Но что палачам до беспомощных слез, Коль жжет их бездумная страсть И точит, как червь, нерешенный вопрос – Кого бы еще обокрасть?

Как будто бы нет у них малых ребят, И жен, и убогих старух… И стоны, что пулям подобно летят, Не ранят их каменный слух,

«Ах, что же нам делать, господь, отвечай, Во временном доме чужом, Когда, как скорлупка, отцовский очаг Раздавлен тупым сапогом?..»

И яростно стиснув свои кулачки, Твердят матерям храбрецы: «За наши поруганные очаги Мы тоже умрем, как отцы.

И все ж обретем Палестину опять, Гренаду и Чили во мгле… Жить можно в изгнании, но умирать Нельзя на нейтральной земле».

И нет им покоя, и люльки тесны, И тусклы глаза матерей… И снятся все чаще тревожные сны О родине — только о ней.

ТОЛЬКО Б НЕ БЫЛО БОЛЬШЕ ВОЙНЫ…

С каждым годом наш мир удивительней, С каждым годом стремительней сны, С каждым годом невесты пленительней… Только б не было больше войны.

Песня древняя над колыбелями Проплывает в подножье луны, Ничего, что в боях поседели мы… Только б не было больше войны.

Не избегнуть мужчинам суровости, Были б женщины с ними нежны. Бьют куранты… Последние новости… Только б не было больше войны.

Сократились давно расстояния, Но разлуки порою длинны. «Здравствуй, ангел мой!..», «Друг, до свидания!..» Только б не было больше войны.

Стала музыка нашим подобием, И слеза посреди тишины Прошептала над ранним надгробием: «Только б не было больше войны».

ПЕСНИ ВОЕННЫХ ГОДИН

Немало есть песен на свете, Что звездного света полны. Но памятней нету, чем эти, Рожденные в годы войны.

Всегда вы легки на помине, И вас не забыл ни один, Пронзаете сердце поныне Вы, песни военных годин.

Над бездной смертельной минуты Встаете с отвагой в очах. Еще в сапоги вы обуты, Шинели на ваших плечах.

Над братской могилой березы И горькое пламя рябин. Еще высекаете слезы Вы, песни военных годин.

Напевное судеб звучанье, И помнить живые должны Погибших солдат завещанье, Чтоб не было больше войны.

И если бы страны решили, Что мир их единственный сын, В почетной отставке бы жили Вы, песни военных годин.

РАССКАЖИ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ…

Не даете мне уснуть, Волны перекатные… Рассказали б что-нибудь Новое, приятное!

Нынче из дому вестей Не дождался снова я… Расскажите мне скорей Приятное, новое…

Друг мой тяжко занемог, Лег на операцию. Расскажите мне, чтоб смог Снова улыбаться я.

Друг в больнице, и — вокруг Тишина палатная… Расскажи скорее, друг, Что-нибудь приятное.

На афганской стороне Все — бои суровые. Расскажите, люди, мне Приятное, новое…

Что-то строки не звучат Иль звучат неладно. Тегеран, Бейрут, Багдад… Все-то безотрадно…

Кто-то начал в трубку дуть: Не пойму ни слова я… Услыхать бы что-нибудь Приятное, новое!..

***

Смеяться мне — иль слезы лить рекой? В душе моей — презренье или жалость? Кулак ли показать, махнуть рукой? О разном пели мы, как оказалось.

Среди чужих, в чужих местах я был И вглядывался в то, что незнакомо. Но обо всем, вернувшись, позабыл, Когда увидел, что творится дома.

Присматривался к нравам я чужим, Переживал из-за чужой гордыни… Но оказалось дерево гнилым В родном дому — скорблю о том поныне.

АПЛОДИСМЕНТЫ

Мы хлопали. Ладоням было больно. Они, бывало, в прошлые года, От собственных ударов добровольных Краснели, словно щеки от стыда.

Как исступленно мы в ладони били В ответ словам проклятий и похвал. И если руки — это наши крылья, Я неразумно крыльями махал.

«Да здравствует!» — с трибуны кто-то славил, «Да сгинет!» — кто-то в гневе возглашал. И зал рукоплескал и выражал Любовь ко всем, кому желали здравья, И гнев к тому, кого докладчик клял.

Вскочив, мы аплодировали стоя. Гремели своды залов, и порой Трус тоже чувствовал себя героем: Ему казалось, что грохочет бой.

А мне казалось, обретал я славу, Казалось, будто высекал огонь, Когда о левую ладонь бил правой, А левой бил о правую ладонь.

Я хлопал, я стучал ногами об пол, И по нужде, и по охоте, всласть. Мне кажется: я молодость прохлопал Или ее значительную часть.

А в жизни попадал я в переделки И на пути встречал добро и зло, Но так я хлопал, что слетали стрелки С ручных часов; и все же время шло.

Теперь я стал взрослее и не скрою, Что хлопаю давно уже не так, А разве что лишь изредка герою Или на свадьбе — пляшущему в такт.

Оваций тех, что я на свете слышал, Ей-богу, мне достаточно вполне. Я слышу: дождик хлопает по крышам И ветер аплодирует весне.

Я слушаю, как где-то реки плещут, Как на деревьях листья рукоплещут, Довольны тем, что родились на свет; Как аплодируют в долинах травы, На склонах гор — зеленые дубравы, Не ослепленно, не для чьей-то славы, Не потому, что хлопает сосед.

***

Звучали речи, добрые и злобные, И время шло, следа их не стерев. Все сущее родит себе подобное, Добро и милость, ненависть и гнев.