Собрание стихотворений и поэм

Что же гибельно для поэта? Может, злых искушений шквал?. Но такого поэта нету, Кто бы этого не испытал!

От соблазнов духа проклятого (Щедрым был на посулы дух!) Отвернулась гордо Ахматова И замкнула руками слух.

Нет, не ставит на крыльях знака Низкопробная клевета! Осень чистая Пастернака — Как была — светла и чиста.

Не зашить поэзии губы, Не закрыть всевидящих глаз! О Марин , твоего бубна Гневный звон звучит и для нас!

Так, выходит, бессмертны песни?. Нет, они обращаются в прах, Умирает поэт, если Он кривит душою в стихах!

Обрекается смертной казни Или без вести пропадет Все, что сказано из боязни, Ради мелких житейских льгот!..

…С юных — лет я отведал славы — Был известен и был браним. У Хароновой переправы Я стою со стихом своим.

Отвечай же, моих сомнений Неподкупнейший судия: Где я? Там, где бледные тени? Или между живыми я?

***

К концу идет моя программа «Время»: Спорт — позади, да и событья дня… Синоптик приступил к любимой теме — Про атмосферу в сердце у меня.

Когда шлифуют камень мой надгробный За часом час — о чем печалюсь я? О прожитом, что вспомнилось подробно В неистовом круженье бытия?

О родниках, до срока обмелевших, Тех, из которых молодым не пить? О веснах ли? О песнях отзвеневших? Или еще не спетых, может быть?

Какой печалью душу я неволю? А в сердце три стрелы дрожат, звеня: Былые дни, сегодняшние боли, Грядущее, что скрыто от меня…

Погоды переменчивое бремя: То минус сорок, то — наоборот… Идет к концу моя программа «Время», И разразится музыка вот-вот.

***

Искусный хирург в предприимчивый век От смерти избавит тебя, человек, И старое сердце заменит другим, Быть может, не пылким, зато молодым.

Но я — консерватор, ворчун и чудак, С прогрессом таким не согласен никак, Поскольку мне матерью сердце дано И образ ее сохраняет оно.

Другая причина, наверное, в том, Что бьется в израненном сердце моем Прекрасное имя избранницы той, Что предана мне до доски гробовой.

А если я новое сердце вложу, То имя, которым я так дорожу, Оно позабудет и станет во сне Невольно другое нашептывать мне.

От новшеств науки избавь меня, Бог! Пускай я от жизни себя не сберег, Но сердце больное не трогай, хирург – С каким я родился, с таким и умру.

***

Был сам себе я враг усердный, И вот вблизи небытия, На тихой станции предсмертной, В больнице пребываю я.

И навещать не забывают Меня друзья, и в свой черед Они, прощаясь, заклинают: «Пусть с нами твой недуг уйдет!»

Гляжу на звездный рой несметный, И может, впрямь надежда есть На этой станции предсмертной В обратный поезд пересесть.

КИТАЙСКАЯ ИГЛА

Вонзись, китайская игла, Ты в избранную точку тела. Врачуй, волшебствуя умело, Тысячелетняя пчела.

Есть семь недугов у меня, Что от грехов, наверно, в теле Как будто недруги засели, Разбой мучительно чиня.

Мне говорят — всесильна ты, Тогда прошу я, сделай милость, Избавь меня от суеты, Душа к которой пристрастилась.

Молю, на мой воздействуй слух, Чтобы в любое время суток Он к слову мудреца был чуток, А к слову дурака был глух.

Но ты, китайская игла, Едва ли ту залечишь рану, Которую, скрывать не стану, Одна из женщин нанесла.

И если слабую строфу Я напишу, придай ей силу, Чтоб не сошла строфа в могилу И я был славен, как Ду Фу.

Когда могла бы, как людей, Ты исцелять еще и страны, В Пекине и в Москве бы раны Зарубцевались бы скорей.

Тысячелетняя пчела, Как от семи недобрых духов, Избавь ты от семи недугов Меня, китайская игла.

ОСТРОВ ЖЕНЩИН

*

Омар Хайям, Зачем ронял свой стих Ты на поля Научных книг своих?

«Наука – вдох, Стихи же – выдох мой. Наука – пояс Вкруг красы земной.

Поэзия – На поясе кинжал, Который никому Не угрожал…

Я алгебру, как с пищею поднос, От сердца человечеству поднес. Стихи ж на нем – как чаши по краям С густым вином, – ответствовал Хайям.

Наука – поле, что пашу я, знай… Стихи же – пашни той зеленый край, Где я порой мечтаю и пою, Где обнимаю милую мою.

Наука – мысль моя и бытие, Наука – все наследие мое. Стихи же – обещание мое, Надгробье, завещание мое…

Они – как травы, Что у нас растут, Что жены в суп Для запаха кладут.

Они – как факел У меня в руке, Как родинка У милой на щеке…»

ЕСТЬ КОМНАТА У НАС

Есть комната у нас. Туда войти Никто на свете, кроме нас, не смеет. Есть место для ключа… Его найти Никто другой на свете не сумеет.

Давай откроем, обойдя весь свет, Родную дверь и тихо скажем: «Здравствуй…» Давай с тобою из дорог и лет Соткем ковер и отдохнем от странствий.

Забудемся… О, как здесь сладок сон! День, ночь ли на дворе – и знать не надо! Как сладок сон… О нет, тревожен он: Что там в горах – дожди ли, снегопады?..

Есть комната у нас с тобой… Войти Туда никто, помимо нас, не смеет. Есть место для ключа… Его найти Никто другой на свете не сумеет.

СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ

Старые друзья… Когда Я кого-нибудь встречаю, То, печалясь, отмечаю: Разбрелись все – кто куда.

Что случилось – не пойму: Только вижу, что иные – Не хромые, не больные – Провалились, как во тьму.

Старые друзья на миг Потеряли чувство меры: Увела одних карьера, Жены увели других.

Изменились их черты. Но поверю я едва ли, Что вдруг пленниками стали Сплетен, лжи и клеветы.