Собственные записки. 1829–1834

К вечеру мы прибыли к острову Поросу, за коим стояла эскадра вице-адмирала Рикорда. Я был весьма доволен, что застал ее тут; ибо если бы я должен был искать ее в Навплии, то кроме замедления, я бы не миновал встречи с французской и английской эскадрами, коих адмиралы, действующие в противность нашу, не упустили бы послать суда для следования за мной и наблюдения за моими действиями в Египте. Вслед по прибытии я послал Серебрякова к Рикорду, дабы известить его о моем приезде, о чем он ничего не знал, не заметивши даже приближение фрегата к острову, при коем он стоял. Рикорд обещался на другой день прибыть ко мне, между тем просил меня выставить карантинный флаг для соблюдения принятых правил греческим правительством, во избежание всяких неудовольствий с союзными адмиралами, которые не упустили бы случая к сему придраться.

26-го поутру прибыл ко мне вице-адмирал Рикорд, и я сообщил ему все подробности поручения, на меня возложенного, как мне сие было приказано государем. Он остался обедать у меня и много говорил мне о делах Греции, о коих здесь не упоминаю, как о предмете постороннем к моему делу. По отъезде его я принялся за изготовление бумаг в Петербург, которые записаны в исходящем журнале моем и коих повторение считаю по сему излишним, ибо бумаги сии вполне объясняют все обстоятельства поручения, на меня возложенного.

27-го я кончил бумаги свои и отдал приехавшему ко мне вице-адмиралу Рикорду, с коим отправился на фрегат «Лович»[100], на коем он жил. На пути вышли мы на матерый берег и прошли несколько пешком. Впереди нас видна была деревня, находящаяся на месте бывшего в древности города Трезена; на правой представлялся нам в виде амфитеатра город Порос, на острове; в левой руке оставалась у нас маленькая роща в полном цвету, с плодами. Я любовался красоте края и климата: все цвело, зеленело, и в конце декабря месяца я находился, как среди самой прелестной весны.

Я обедал у Рикорда и со вниманием осмотрел судно его, отличающееся необыкновенной чистотой и исправностью. К вечеру я возвратился на «Штандарт», часу в 10-м снялся с якоря и поплыл в Александрию.

28-е. Мы продолжали свое плавание, имея остров Кандию[101] в правой стороне; но его нельзя было видеть по причине пасмурной погоды. Ветер был способный, но зыбь в море продолжалась, от чего и была качка довольно беспокойная.

31-го мы подвигались при попутном ветре целый день вперед; ввечеру же при сиянии фонарей, праздновали наступление Нового года плясками матросов. В полночь собрались к молитве.

1833 год

1-го числа, после полдня, мы стали на якоре в порте Александрийском, и немедленно по прибытии нашем приплыл ко мне Розетти, консул Тосканский, человек преданный Магмету-Алию. Он объявил мне, что накануне ввечеру прибыл французский бриг из Смирны[102] с бумагами от тамошнего консула, который уведомлял пашу о скором моем прибытии, даже с объяснением подробностей моего поручения. Мы говорили с ним о разных частных делах и в особенности о брате Андрее, которому он оказал большие услуги во время путешествия его в Египет и Сирию[103]. Между прочим, он сообщил мне с поспешным удовольствием, что в Царьграде было возмущение, при коем зажгли арсенал, который весь сгорел, и что вряд ли сам султан в сие время спасся. Он не мог мне сообщить более подробностей о сих обстоятельствах, ибо известия сии были доставлены с поспешностью купцами из Царьграда в Смирну. Сие случилось, говорил он, после второго или третьего дня моего выезда, который он полагал 1-го января; но я ему заметил, что я точно сел на судно 1-го числа, но что я выехал только 4-го и ночь с 4-го на 5-е даже провел на якоре близ Царьграда, и что если б известие сие было справедливо, то верно бы я об оном знал; что, напротив того, в Царьграде было все покойно, и даже похожего на возмущение не было и, что, когда я отъезжал, 5-го числа, не было даже заметно зарева от пожара в Царьграде. Известие сие было из Смирны, от 7-го числа; следовательно, происшествие должно было быть 2-го или 3-го (ибо судно ходит не менее трех дней из Царьграда в Смирну).

Розетти говорил мне, что Ибрагим-паша находился еще в Конии, откуда он послал отряд к стороне Сиваса[104] и к Кесарии; но Кесария находится почти в тылу у Ибрагим-паши, и Осман-паша имел направление свое в ту сторону, почему, заключая, что отряд Осман-паши тревожил Ибрагима, я спросил Розетти, не знает ли он чего-нибудь о сем отряде; но он показал, как будто ничего не знает о том, и спросил:

– Какой это Осман-паша?

– Требизонтский, – отвечал я.