Собственные записки. 1835–1848

После обеда государь поехал осматривать батареи, морские арсеналы и госпиталь. Он также хотел побывать в бараках Пражского полка и в сухопутном госпитале.

Симферополь, 17 сентября

Не зная с точностью времени, когда он посетит сухопутные заведения, я поехал на Александровскую батарею, которую он осматривал, дабы не упустить его, когда он поедет в лагерь, и пробыл с полчаса на сей батарее. Государь со всеми занимался и был со всеми ласков и приветлив; но, увидев меня, принял грозный вид и все время от меня отворачивался, когда встречался. Окружавшие его, как бы опасались подойти ко мне, как к преступнику; но я в присутствии государя подошел к Адлербергу и к Орлову и спросил их порознь, можно ли войти с представлением к наградам. Каждый из них отвечал, что об этом и думать нельзя, что государь очень недоволен и что они не советуют мне даже просить о том государя. Я отвечал, что я не располагал просить о том, но только их спрашивал, можно ли это сделать. Я спросил их, будут ли, по крайней мере, генералы и полковые командиры представляться государю, наследнику и принцам. Никаких представлений не будет, отвечали они с видом испуганным, которого я никак не понимаю. Один только наследник показывал участие ко мне. Еще в Николаеве, по выходе моем из кабинета государя, он брал меня за руку и как будто старался успокоить меня приветливостию своею. Когда государь отъехал после смотра, он подъехал ко мне и похвалил полки двух дивизий.

– Вы очень милостивы, ваше высочество, – отвечал я; – мы видим недостатки свои, но утешались тем, что, превозмогая все предстоящие нам затруднения к усовершенствованию, подвигались хоть понемногу вперед.

Во всех случаях он вел себя таким же образом и тут же на батарее несколько раз обращался ко мне с рассуждением на счет действий орудий, говоря, что есть чем принять неприятеля. Я отвечал, что самое верное средство было бы его пустить на берег; он понял мысль мою и продолжал с улыбкой:

– И уже тут принять их на берегу!

Мне неловко было выйти из батареи беглецом, а потому я решился стать посреди ее один с адъютантом, явно пренебрегая уклончивостью прочих; но когда государь поехал на другую батарею, то я сам уклонился от подобного, оскорбительного для меня обхождения и остался на высотах, наблюдая за направлением государя; а когда его величество сел в лодку и поехал к сухим докам, то я объехал гору и остановился на возвышении морского госпиталя, где около часа ожидал прибытия государя; но государь, обошед гору, направился от доков обратно к морскому арсеналу, куда и я поехал отнюдь не с тем намерением, чтобы показаться, но с тем, чтобы не упустить случая проводить его по местам, мне подведомственным. Я остановился у самого выхода с генералом Романовичем, приехавшим ко мне. Государь прошел мимо нас и, обратившись к Романовичу, говорил с ним, велел ему отправиться к месту своего нового назначения, а мне, от коего сие зависело, не сказал ни слова. Было уже поздно, государь, осмотрев часть морских казарм, возвратился. Я остановился дожидаться его у находившегося тут батальона Замосцкого полка на пересыпи; но он, не доехав до сего места, сел в лодку и поехал в город.