Сочинения в двух томах

Любовь, и гордость, и отвага,

И независимость ума —

Моей души прямые блага...

Прочь, ядовитая чума!

Дух Меня ты гонишь, но не бойся,

Я не сержусь.

Юноша Змея, сокройся!

Дух С тебя я глаза не спущу

И скоро снова навещу.

Юноша Прочь, адский дух!..

   1844

БАРЫШНЕ

«Вам — быть оракулом! (Petits jeux)^[56]

Вас, ангел, реющий в гостиных,

Краса и диво наших зал,

Вас, примадонна игр невинных,

Наш лучезарный идеал,

Дерзаю робкими струнами

Я славить... Сердцем и душой

Благоговею перед вами...

Природы лучшею мечтой

Вы рождены: ваш стан так строен,

Так очи светлы, взор спокоен...

Так широко из-под кольца

На грудь, на плечи восковые

Упали локоны густые...

Дивлюсь могуществу творца

И вашей маменьки искусству:

Так много вашим красотам,

Движеньям, взглядам и словам

Придать и грации, и чувства!

Она взрастила вас в тиши,

Храня от страшных бурь души,

Вам ум и волю заменяя,

За вас прочувствовать желая

Всё, чем нас губит жизнь, томит,

Хотя мгновенно веселит...

Так цвет изнеженной лилеи

Хранят в тепле оранжереи.

Его мороз не прошибал

И бурный ветер не сгибал.

Хотя не пил головкой жадной

Он утра свежести прохладной,

Не красовался он, блестя

Весь в каплях вешнего дождя.

Сквозь солнце вспрыснувшего поле...

Вы, нежась в сладостной неволе,

Лелея тихо свой покой

И жизни крайностей не зная,

Взросли, питая ум мечтой

И жизнь себе изобретая...

И эта жизнь не шумный пир —

Особый, светлый, чудный мир:

Как в фантастическом балете,

Из-за прозрачной кисеи

Встают пред вами в тихом свете

Картины счастья и любви;

Среди волшебных декораций,

Средь групп эфирных нимф и граций,

Над урной спящих стариков,

Под сенью лотосных листов,

Огромных раковин, кристаллов

И фантастических кораллов,

Ковром душистой муравы

Чудесно странствуете вы...

Но не одни: крылатый гений

Ведет вас... Там сияет храм...

И тихо мраморных ступеней

Уже коснулись вы... И там

Священный жертвенник с цветами

Перед богинею возжжен...

Кто ж этот гений?.. Да! он, он!

Его я видел... Ведь он с вами

Вчера мазурку танцевал,

Разочарованным казался,

Так ус крутил, так зло смеялся,

Так всю вас взором пожирал,

Так крепко шпорами стучал...

Его я знаю; с уваженьем

Всегда внимаю я сужденьям

Его о винах и конях...

Счастливец! Он один виденьем

Мелькает в ваших легких снах...

Понятно мне, зачем бледнели,

Краснели вы пред ним, зачем

Вчера с таким вы чувством пели:

«Si tu savais, combien je t'aime!»^[57]

Но, боже мой!.. вот туча всходит,

Я вижу, меркнет небосклон,

Виденье милое проходит,

Как мимолетный легкий сон...

Я вижу...

Тихо в вашей спальне

Проснулись утром вы, лежат

Вкруг вас цветы, убор ваш бальный,

Венок, браслет, и ваш наряд

Разбросан в милом беспорядке;

Уж вы проснулись, но поднять

Глаза не хочется, вам сладко

Ночные грезы продолжать,

К груди подушку прижимая,

Бог знает что воображая,

Уста сжимать и разжимать...

Внезапным маменьки приходом

Всё прервано: целуя вас,

С вас не спуская зорких глаз,

Она вас спросит мимоходом:

«Как нравится тебе NN?»

Вы отвечаете наивно:

«Он в парике и препротивный!»

— «Умен...» — «Мамаша! Старый хрен!»

— «И добр...» — «И пахнет так духами!»

— «Богат и мил...» — «Богатство... вздор!»

— «Не стар и уж богат чинами...»

Короче, этот разговор

Такое кончит заключенье,

Что брак по страсти — заблужденье,

Что страсть пройдет, как метеор...

И правда!.. Вам потом одетой

Велят к обеду быть; жених

Вам привезет уже браслеты.

Пред ним бледнея каждый миг,

Ему вы будете сбираться

Сказать, во всем ему признаться;

Но недостанет силы в вас

Ему изречь простой отказ...

И вы поплачете немного...

Дня через три пройдет печаль;

Все скажут хором: «Слава богу!»

Никто про вас не скажет: «Жаль!»

Вам осенят венком цветущим

Из белых роз, обвитых плющем,

Широкий узел черных кос;

Все ахнут: «Как она прекрасна!»

И не заметят робких слез —

Слез Ифигении несчастной

Перед Калхасовым ножом...

Но это миг один... Потом

И вы привыкнете к супругу,

Как в детстве к нянюшке своей,

К его значенью, чину, кругу

Тяжелых, будничных идей;

Приняв восточную небрежность,

Вы девок станете ругать

И мужу каждый раз являть

В очах особенную нежность,

Когда он в службе отличен

Иль высших ласкою почтен;

Он на звезду свою укажет,

Прочтет патент и нежно скажет:

«Всё для тебя я» — и солжет...

В кругу хозяйственных забот,

За самоваром иль в гостиной,

Пленяя милой болтовней,

Смеяся шуточке невинной,

Страдая нервами порой,

Вы вечно будете казаться

(Что свет про вас ни говори)

Созданьем розовой зари

И легкокрылого зефира,

И выше праха, выше мира!

Что мир вам? Грязная нужда

И нищета в лохмотьях бедных,

Толпа страдальцев, грубых, бледных,

С безумным взором, без стыда,

С клеймом насильного разврата,

С клеймом проклятья от собрата,

Чужда вам будет и чудна,

И отвратительно-страшна!

Полны возвышенной морали,

Вы скажете: «То их вина...

Зачем они не соблюдали

Долг добродетели святой!»

С какою гордостью прямой

Себя бы с ними вы сравнили —

Хотя без нужды, без борьбы

Быть добродетельной купили

Вы златом право у судьбы...

Зато другие твари мира

В вас сострадание найдут

И даже слезы извлекут:

Ив клетке птичка, дочь эфира,

И заяц жареный... Увы!

Невольно вспомните тут вы,

Что он тот самый, что пугливо

Дорогу вам перебегал,

Пугал вас в роще, торопливо