Сочинения в двух томах

Ну, кто бы устоять тут мог от искушенья?

Закину, думаю, я разик — и назад!

Есть место ж у меня заветное: там скат

От самых камышей и мелкие каменья.

Тихонько удочки забравши, впопыхах

Бегу я к пристани. Вослед мне крикнул кто-то,

Но быстро оттолкнул челнок я свой от плота

И, гору обогнув, зарылся в камышах.

Злодеи рыбаки уж тут давно: вон с челном

Запрятался в тростник, тот шарит в глубине...

Есть что-то страстное в вниманьи их безмолвном,

Есть напряжение в сей людной тишине:

Лишь свистнет в воздухе леса волосяная

Да вздох послышится — упорно все молчат

И зорко издали друг за другом следят.

Меж тем живет вокруг равнина водяная,

Стрекозы синие колеблют поплавки,

И тощие кругом шныряют пауки,

И кружится, сребрясь, снетков веселых стая

Иль брызнет в стороны, от щуки исчезая.

Но вот один рыбак вскочил, и, трепеща,

Все смотрят на него в каком-то страхе чутком:

Он, в обе руки взяв, на удилище гнутком

Выводит на воду упорного леща.

И черно-золотой красавец повернулся

И вдруг взмахнул хвостом — испуганный, рванулся.

«Отдай, отдай!» — кричат, и снова в глубину

Идет чудовище, и ходит, вся в струну

Натянута, леса... Дрожь вчуже пробирает!..

А тут мой поплавок мгновенно исчезает.

Тащу — леса в воде описывает круг,

Уже зияет пасть зубастая — и вдруг

Взвилась моя леса, свистя над головою...

Обгрызла!.. Господи!.. Но, зная норов щук,

Другую удочку за тою же травою

Тихонько завожу и жду едва дыша...

Клюет... Напрягся я и, со всего размаха,

Исполненный надежд, волнуяся от страха,

Выкидываю вверх — чуть видного ерша...

О, тварь негодная!.. От злости чуть не плачу,

Кляну себя, людей и мир за неудачу

И как на угольях, закинув вновь, сижу,

И только комары, облипшие мне щеки,

Обуздывают гнев на промах мой жестокий.

Чтобы вздохнуть, кругом я взоры обвожу.

Как ярки горы там при солнце заходящем!

Как здесь, вблизи меня, с своим шатром сквозящим,

Краснеют темных сосн сторукие стволы

И отражаются внизу в заливе черном,

Где белый пар уже бежит к подножьям горным.

С той стороны село. Среди сребристой мглы

Окошки светятся, как огненные точки;

Купанье там идет: чуть слышен визг живой,

Чуть-чуть белеются по берегу сорочки,

Меж тем как слышится из глубины лесной

Кукушка поздняя да дятел молодой...

Картины бедные полунощного края!

Где б я ни умирал, вас вспомню, умирая:

От сердца пылкого всё злое прочь гоня,

Не вы ль, миря с людьми, учили жить меня!..

Но вот уж смерклося. Свежеет. Вкруг ни звука.

На небе и водах погас пурпурный блеск.

Чу... тянут якоря! Раздался вёсел плеск...

Нет, видно, не возьмет теперь ни лещ, ни щука!

Вот если бы чем свет забраться в тростники,

Когда лишь по заре заметишь поплавки,

И то почти к воде припавши... Тут охота!..

Что ж медлить? Завтра же... Меж тем все челноки,

Толкаясь, пристают у низенького плота,

И громкий переклик несется на водах

О всех событьях дня, о порванных лесах,

И брань и похвальба, исполненные страсти.

На плечи, разгрузясь, мы взваливаем снасти,

И плещет ходкий плот, качаясь под ногой.

Идем. Под мокрою одеждой уж прохладно;

Зато как дышится у лодок над водой,

Где пахнет рыбою и свежестью отрадной,

Меж тем как из лесу чуть слышным ветерком,

Смолой напитанным, потянет вдруг теплом!..

О милые мои! Ужель вам не понятно,

Вам странно, отчего в тот вечер благодатный

С любовию в душе в ваш круг вбегаю я

И, весело садясь за ужин деревенской,

С улыбкой слушаю нападки на меня —

Невинную грозу запальчивости женской?

Бывало, с милою свиданье улучив

И уж обдумавши к свиданью повод новый,

Такой же приходил я к вам... Но что вы? что вы?

Что значит этот клик и смеха дружный взрыв?

Нет, полно! вижу я, не сговорить мне с вами!

Истома сладкая ко сну меня зовет.

Прощайте! Добрый сон!.. Уже двенадцать бьет...

Иду я спать... И вот опять перед глазами

Всё катится вода огнистыми струями

И ходят поплавки. На миг лишь задремал —

И кажется, клюет!.. Тут полно, сон пропал;

Пылает голова, и сердце бьется с болью.

Чуть показался свет, на цыпочках, как вор,

Я крадусь из дому и лезу чрез забор,

Взяв хлеба про запас с кристальной крупной солью,

Но на небе серо, и мелкий дождь идет,

И к стуже в воздухе заметен поворот;

Чуть видны берегов ближайшие извивы;

Не шелохнется лес, ни птица не вспорхнет, —

Но чувствую уже, что будет лов счастливый.

И точно. Дождь потом зашлепал всё сильней,

Вскипело озеро от белых пузырей,

И я промок насквозь, окостенели руки;

Но окунь — видно, стал бодрее с холодком —

Со дна и по верху гнался за червяком,

И ловко выхватил я прямо в челн две щуки...

Тут ветер потянул — и золотым лучом

Деревню облило. Э, солнце как высоко!

Уж дома самовар, пожалуй, недалеко...

Домой! И в комнату, пронизанный дождем,

С пылающим лицом, с душой и мыслью ясной,

Две щуки на снурке, вхожу я с торжеством

И криком все меня встречают: «Ах, несчастный!..»

Непосвященные! Напрасен с ними спор!

Искусства нашего непризнанную музу

И грек не приобщил к парнасскому союзу!

Нет, муза чистая, витай между озер!

И пусть бегут твои балованные сестры

На шумных поприщах гражданственности пестрой

За лавром, и хвалой, и памятью веков:

Ты, ночью звездною, на мельничной плотине,

В сем царстве свай, колес, и плесени, и мхов,

Таинственностью дух питай в святой пустыне!