Сочинения. Воспоминания. Письма

Но вот братья через двадцать пять лет совместного житья разъехались под разными предлогами в разные города. Много говорили об этом в Пекине, и каждый высказывал свое мнение, но никто не знал истинную причину. По-прежнему шло дело: братья переписывались, и почтальоны, интересовавшиеся жизнью братьев, распечатывали иногда письма, но в письмах не могли найти ни малейшего раздора. Весь Пекин волновался, и даже до великого Куанг-Сю дошла эта весть. Один из братьев, Хун, купил большую партию опия и повысил цену. Даже маленький мальчик знал в Пекине, что отец Ли-Квей запретил братьям продавать и покупать опий. За этим первым последовало второе известие: говорили, что братья поссорились, но никто не знал из-за чего и почему. Через год поступило прошение от всех братьев в суд, и говорят, что когда братья встречались у суда, то не здоровались, и даже видели, что маленькие и большие дети разных братьев, встречаясь, вступали в драку, ругались скверными словами, а про жен и говорить нечего. По всему Пекину они разболтали о прошлой своей жизни, вынесли на базар все дрязги, всю грязь, которую братья так умело скрывали тридцать лет. Никто не знал настоящую причину раздора. Одни говорили, что братья стали беднеть и хотя старались жить, во всем себе отказывая, но богатство уменьшалось, как из прорванной плотины вода, а дети прибывали с каждым годом. Один брат дошел до того, что не давал своим детям денег и жил в такой ветхой фанзе, что через крышу просачивались капли дождя. Но никто не знал истинную причину раздора, да и, пожалуй, сами братья не знали, и, кажется, причина ссоры была до ничтожного, до смешного мала, из-за чего не стоило ссориться и выносить на позор свои добрые когда-то имена, которыми гордился весь Китай. И пожелал великий Куанг-Сю разбирать дело братьев сам, когда братья привезли девять пудов бумаги, относящихся к делу.

Это были книги, где были записаны мелочные расходы за всю тридцатилетнюю их совместную жизнь, каждый чох был записан. Когда придворные выслушали братьев, рассмотрели дело и донесли великому Куанг-Сю, и когда братья кричали, обвиняя друг друга в утайке денег, и каждый брат упрекал другого в том, что в тридцать лет они прожили больше. И сказал великий Куанг-Сю: «Я гордился, что в Китае живут три брата дружно, и радовалось мое сердце, когда я слышал, что у вас каждый брат расходует сколько вздумает и нет учета между вами, радовалось мое сердце доверию человека к человеку, но теперь я убедился, что вы не считались и не делились, потому что были жадны более, чем самый ничтожный кули». И сказал великий Куанг-Сю: «Запишите приказ. Сделать опись всему имуществу братьев, и разделить по закону, и по всему Китаю объявить его царскую волю. Каждый китаец должен от сего времени к Новому году заканчивать все дела и платежи, а кто посмеет ослушаться и затянет расчеты, пороть того по пяткам беспощадно». А потом задумался великий Куанг-Сю и печально сказал: «Как зернышко мака, посаженное в землю, увеличится на сотни зернышек, так и затянутые счета производят раздор и ссоры».

1912

Текст печатается по сб.: Сорокин А. Смертельно раненные. – СПб., 1912.

Все напились чаю и легли спать

То, что случилось у нас, следует записать, чтобы не забыть мне, когда я вырасту большая, и, может быть, тогда мне будет понятно то, что теперь кажется таким таинственным.

В доме у нас жизнь текла спокойно и скучно, так что даже нельзя было мне написать какую-нибудь маленькую сказочку из жизни нашего дома.

Мне хотелось быть писательницей и писать такие сказки, как сказки Гофмана, Андерсена, Гримм, но выдумывать то, чего не было, хотя я могла бы, не хотела; нужно писать только то, что существует, описывать жизнь, какая она есть, а у нас в доме была такая скука, тоска, что даже самая маленькая сказочка и то не могла быть написана мной, – не о чем было писать… День, каждый новый день был такой же, как прошедший… Вот случилось, кажется, то, что можно назвать сказкой. Но случилась такая скучная сказка, и так много все разговаривали, плакали, потом папа… Или лучше я расскажу по порядку все, как случилось. Наверное, это такое редкое происшествие, которое случается в сто лет один только раз.

Они стояли четверо в зале и кричали… О чем у них шел разговор, понять было трудно. Мать говорила:

– Кто виноват! Ты! Ты! Только ты виноват во всем… будь ты лучше, никогда бы не случилось ничего подобного… Все равно теперь кончено, с тобой я жить не могу и не хочу… я уйду с ним.

– Чем же виноват я? Я любил тебя, я взял тебя бесприданницу в одном белье и платье, и так-то ты отплатила за мою любовь… Девять лет я тебя кормил, одевал, ни в чем не отказывал!

– Да-да, конечно, ты прав! А кто возвращался домой ночью в три, четыре часа?! Кто?! Я плакала, я просила, и ты не слушал… вот и вини себя… ты пил вино, менял любовниц, а теперь говоришь о какой-то справедливости, честности, идеалах, упрекаешь куском хлеба! Я ухожу и дочь возьму себе…