Сочинения. Воспоминания. Письма

– Я ее не отдам… А вы, Дмитрий Андреевич, так-то отплатили за мое доверие к вам, за мой хлеб, соль. Разрушаете мой семейный очаг! Стыдно! Подло! Так поступают только подлецы! Вы подлец! Слышите, вы подлец!

И говорил Дмитрий Андреевич:

– Я ее люблю…

Тогда папа вынимает платок, плачет, утирает слезы и говорит бабушке: «Лукерья Романовна, хорошую вы дочь воспитали, развратную потаскушку». Бабушка трясет головой и шамкает своим беззубым ртом: «Сам ты виноват, сам виноват!» Тогда папа говорит: «Останься, я все прощу, забуду, останься!» Мама говорит: «Нет, нет. Я тебя ненавижу». Тогда папа опять кричит, вынимает револьвер и говорит: «Я застрелю, я застрелю! Вы слышите! Я застрелю! Я не шучу! Убирайтесь все к черту. Подлец ты!» И папа стреляет, падает на пол Дмитрий Андреевич. Потом крики, мама хохочет и плачет. Потом пришли полицейские, повели папу, а потом приехали родные Дмитрия Андреевича, плакали, упрекали в чем-то маму. И мать Дмитрия Андреевича, старуха, тоже приехала, плакала, ругала всех: «Что вы наделали, проклятые? Сына убили! Проклятые». Потом увезли убитого… и когда его выносили из комнаты, то тащили за руки и ноги, а голова смешно откинулась и болталась из стороны в сторону… а глаза были раскрыты и не мигали. Такие смешные выпученные глаза, как будто он чего-то боялся… Потом заметила это мать убитого и закричала: «Глаза, глаза-то закройте!» Вечером бабушка стояла на коленях и молилась перед иконой… и когда кончила молиться, я спросила бабушку, есть или нет Бог? Бабушка сказала:

– Есть Бог. – Кто же его видел?

Бабушка молчит. Она не знает, чего сказать, или не хочет. А потом я говорю: «Бабушка, бабушка, может ли человек делать чего захочет или человеком управляет Бог?» – «Все делается по воле Бога, ни один волос не упадет без воли Бога». Тогда я спрашиваю: «Значит, Дмитрий Андреевич умер потому, что так хотел Бог? Тогда зачем полиция увела папу?» Бабушка говорит: «Твой папа убийца, его будут судить и посадят в тюрьму». – «Но ведь если Бог не хотел смерти Дмитрия Андреевича, то он бы и не умер, значит, так хотел Бог». Бабушка молчит, она не знает или не хочет говорить. Она говорит: «Собери чай…» Я собрала чай… потом подали самовар, поставили варенье, хлеб, сели пить чай бабушка, я, мама, сестра, брат мамы и стали пить чай, но не разговаривали. Все напились чаю и легли спать.

Вот случилась в нашем доме вторая сказка, которую следует записать. В этот день в спальню мамы двери были закрыты, и она кричала, так страшно кричала. Я думала: ее кто убивает, режет. Я просилась туда, плакала, но почему-то меня не пускали и сказали, что мама хворает. Приезжали доктор и акушерка. Я просилась к маме, но меня не пускали… Потом к маме дня через два пустили… В колясочке лежал маленький ребенок. Мама лежала на кровати. Вечером я спросила бабушку: «Бабушка, бабушка, откуда взялся ребенок?» Бабушка говорит: «Бог дал». – «Когда же дал Бог? С кем послал?» Бабушка молчит, она старая, она все знает, но она хитрая и не хочет, чтобы я все знала. Она молчит, не хочет говорить. Она говорит: «Собирай чай…» Я собираю чай, приносят самовар, варенье, хлеб. Бабушка, я, сестра и брат пьют чай. Брат говорит, что скоро будут судить папу. И когда все напились чаю, то легли спать. И опять в нашем доме случилась сказка. Такая страшная сказка – наверное, в тысячу лет такая бывает один только раз.

В этот день пришел папа. Он говорил, что присяжные оправдали его. Он хотел видеть маму, но ему сказали, что она больна и нельзя ее тревожить, но он пошел. И вот совершилось страшное, страшное такое, что никто этого не ожидал.

Папа вошел в спальню мамы и когда увидел колясочку и в ней ребенка, то сказал: «Нагуляла, похвально, приятно…» Подошел, взял ребенка за ноги, он был такой маленький. Потом с размаху ударил ребенка головой об стену! Маленькая головка из круглой получилась плоская, вдавилась так же, как у моих целлулоидовых кукол изломанных, когда кто-нибудь наступал ногой им на голову. Мама взмахнула руками, вскочила с кровати, вскрикнула так громко, что сама испугалась этого крика, или у нее от громкого крика испортился голос, и она упала молча. А папа сказал: «Вот что вы наделали, до чего довели! Жизнь мою загубили!»

Опять полиция… увела папу. А брат мамы сказал, что такого изверга следует повесить. Ребенка убитого, с измятой головой, положили в гроб… поставили на стол в угол, зажгли свечи, и бабушка не спала ночью. Я спрашивала бабушку: «Бабушка, ты умная, ты все знаешь, скажи мне, зачем Бог подарил нам такого маленького ребеночка? Бог знал, что через пять дней ребеночку папа расшибет головку». Бабушка знает что-то, но она хитрая и молчит. Она говорит: «Собери чай». Но я опять спрашиваю: «Помолись, бабушка, Богу, так долго молись, чтобы Бог услышал твою молитву. Проси, чтобы Бог снова оживил ребеночка. Ведь это такая хорошая просьба, такая хорошая, что Бог не может отказать».