Сочинения. Воспоминания. Письма

Три дня и три ночи плакала Альмагуль… Потом вышла к народу, упала на колени и сказала: «Великое я сделала преступление! Простите меня, матери! Теперь я понимаю ваше горе…»

И ночью исчезла Альмагуль с телом сына… Никто не знал, куда она ушла… Во все стороны были посланы гонцы разыскивать Альмагуль и донесли, что нигде не нашли следов Альмагуль… И ушла в пустыню Анау Альмагуль и несла своего сына… Поднимался ветер и слепил глаза Альмагуль… Голодные шакалы выли… Песок засыпал тело Самарканда, когда Альмагуль клала его на песок. И руки были в крови у Альмагуль, когда она откапывала тело Самарканда… И достигла Альмагуль средины пустыни Анау… Встала на колени и стала молить Бога воскресить сына… За свой великий грех она будет плакать до тех пор, пока не образуется в пустыне оазис, но только просит Бога продлить ее жизнь… И прошло пять лет… Воют ветры буйные и песком жгучим ударяют в лицо красавицы Альмагуль… Шакалы и гиены воют… Приползают тарантулы и фаланги, скорпионы… Но плачет Альмагуль и стоит на коленях. Перед нею лежит сын ее.

Через пять лет вырос кактус от слез Альмагуль, и услышала она:

– Радуйся, пустыня Анау орошена…

Прошло шесть лет…

И вот случилось великое трясение земли… громом прокатился великий голос и услышала Альмагуль:

– Ты искупила великий грех, и сын твой воскреснет.

И совершилось чудо… Великая река прорезала пустыню и, серебряной змеею сверкая, скрывалась вдали… И был голос:

– Альмагуль!.. иди с сыном в город Самарканд, что стоит недалеко от реки Заревшана… Эта река – слезы матерей, потерявших убитыми своих сыновей… И будет она называться Заревшан, что значит «раздаватель золота», ибо отныне нет пустыни Анау, а есть долина, богатая плодородная долина… с великим городом Самаркандом…

1913

Запах родины, или Дар степи – трава джуусан

…Старый отец тебя просит – хочешь, станет он на колени и будет просить, хочешь – не будет он спать ночей и есть, и пить и со слезами будет просить, умолять? Мать твоя, старая Молике, ждет тебя и плачет, и хочет повидать она сына своими старыми глазами…

Сын мой, ты не жалеешь старого отца и матери. Унижения старого отца для тебя как пустота и слезы. Как джаун[50], надоедливы. Так чего же смотришь – прогони отца.

Ты молчишь? Тебе жаль старого отца? Ты из рода Джанкарина и не обидишь никогда слабого, а не только старого отца.

Не говори… Деньги, почет, уважение – все брось. Все не имеет цены и не окупит обиды старого отца.

Скажет Алихан Джанкарин: нет у меня сына. Пусть проглотит его ненасытный город, как ноздря верблюда затягивает мошку.

Сын мой! Я пошутил… я люблю тебя… и хочу спасти тебя! Послушай, какие дары я приготовил тебе, ты только послушай: юрты из бедой кошмы с красными и белыми узорами, мягкие пуховые подушки, свежий кумыс, молодые барашки… Каждый день певцы и музыканты будут услаждать твой слух… Хочешь, красавиц степных прикажу собрать со всей степи – выбирай любую. Калыма не пожалею. И такой жизни хватит до конца дней твоих.

Не хочешь? Что же я могу дать тебе?

Правда, мои дары ничтожны… Я, старая лисица, скрыл от тебя дар бесценный…

Поедем, дорогой, я открою тебе этот дар степи бесценный… И заплачешь ты от радости. Что ты нашел хорошего в городе? Чего ищешь? Будет ли рыба искать отдыха в затхлой воде или орел найдет ли покой в зелени деревьев, найдет ли баран друзей среди волков?

Ну скажи, что ты хорошего нашел на улицах великого города: вся земля устлана осколками твердых камней, и тяжело ходить по камням, отбиваешь ноги, и нет ни одной травки даже весной.

А что хорошего в этих ярких свечах, что горят в домах и по улицам великого города? Больно смотреть глазам… и шум на улицах города, уши заболят. А что хорошего в больших высоких домах: подниматься по лестнице – ноги заболят… Уж не хороши ли горшки на окнах с землей и травой? Не жена ли твоя в большой шапке с маленьким лицом, злым, как у хорька?

А я что тебе дам, ты только послушай: аул наш стоит на берегу озера Темир-Туз. Помнишь, маленький ты там собирал галечки. Ах, много хорошего в степи. Будешь охотиться на зайцев и лисиц, самый лучший бегунец будет под твоим седлом…

Ты молчишь? Не слушай меня… все тебе соврал я, старая хитрая лисица. Не жалею я свою старуху… Ты мне нужен для великого дела. Хотел я скрыть от тебя… Но болят мои старые кости, и сердце сжалось от боли…

Ты мне нужен для великого дела: пожалей киргиз. Ты умный, ты хитрый и придумай что-нибудь…

Не стоит уж наш аул на берегу озера Темир-Туз, и не узнаешь места, где провел свою юность. Там стоит деревня крестьян. Пришли люди неизвестно откуда и косят наш покос, траву сочную, зеленую, а наш скот стоит на солончаке. На песке золотистом, где прошла твоя юность, навален навоз.

Ты умный, ты хитрый, ты добрый, ты можешь разговаривать с губернатором, а мы, киргизы, начальства боимся. Сказать, что нам нужно, не смеем. Начальство все знает, все о нас заботится… Только вот… беднеть стали да могил в степи больше стало. Киргизу места надо много. Тесно станет в степи…

Не слушай меня, старую лисицу. Старик стал из ума выживать.