Сочинения. Воспоминания. Письма

Пойдем в родной аул. Я устрою байту[51] и выйду к гостям с тобой. Расправлю свою седую бороду и гордо скажу: жизнь ваша – как жизнь голодных волков, а вот посмотрите моего ученого сына… И расскажу я его жизнь: сидит он целый день в душной комнате, считает на счетах деньги, которых не видел и в руках не держал, и записывает в большие книги. А вечером идет по улицам большого города домой и обедает, а потом идет в гости, пьет вино и играет в карты. А потом, шатаясь из стороны в сторону, ночью приходит. Жены нет дома… И ложится он один в холодную постель, а когда поют петухи, приходит жена. Как султаншу, провожают ее три-четыре мужчины.

Вот каков мой сын. Вот какая веселая жизнь у моего сына…

Ты не слушай старую хитрую лисицу… я выжил из ума, и слова мои легковесны, как сухая трава.

Вот посмотри мой дар, бесценный дар степи – трава джуусан[52].

Понюхай, какой приятный запах.

Не вспомнишь ли ты что-то дорогое, невозвратное?

Ты отдаешь назад?

Конечно… пропали все мечты, все надежды… Ничего мне не остается, как бежать от себя скорее…

С виду ты человек, а в голове умерли слова прошлого… и сердце твое покрылось пылью с улиц великого города… и не знает больше это сердце любви к родине.

Когда должен плакать отец? Тогда ли, когда понесут в могилу его мертвое тело или когда осталось тело живое – могилой для души?

Кто ты такой?

Откуда ты пришел?

Я тебя не знаю.

Кто твои отец, кто твоя мать?

Лучше Алихан Джанкарин будет искать себе сына среди степи…

Лучше кричать будет последним зовом до хрипоты.

Лучше упадет на зеленую траву и будет плакать.

Чем знать такого сына…

Посмотрю я на твои глаза, посмотрю я на твои губы, посмотрю я на твои руки, и кажется – это мой сын.

И голос твой…

Но где потерял ты свои мысли, свои слова, кто украл?

Я своими старыми руками задушу этого вора.

Пылью с улицы великого города покрылось лицо твое…

Послушай, что скажет твой старый отец, старая хитрая лисица…

Воины храброго Каскыр-бая достигли столицы, разрушая все… Каскыр-бай хотел уничтожить столицу… камня на камне не хотел оставить. Но не спасают ли птицы гнезда своего хитростью, не залетают ли вперед и не жалобно ли кричат? Так и эти коварные враги послали в богатых одеждах, украшенных золотом и камнями драгоценными, красивую девушку рода царского…

И упала она в ноги Каскыр-бая и со слезами просила пощадить город.

Не сжалится ли сердце орла у гнезда маленьких птичек? И самая маленькая птичка имеет сердце. И может ли храбрый воин оттолкнуть плачущую женщину от ног своих? А знаешь ли, как тихий ветер шумит камышом? А знаешь ли, как буйный ветер проносится в степи и шумит ковылем, откуда пришел и куда скрывается? Кто скажет, когда приходит любовь…

И почувствовал Каскыр-бай жалость и любовь… Утешал ее, целовал ее и забыл родину, и жену, и сыновей, и степь родную и стал устраивать свое новое гнездо.

А на родине ждали… ждали… И послали посла с дорогими подарками.

И пришел посол и сказал:

– Пришел я издалека, за семьдесят дней пути, с твоей родины и привез подарки.

И сказал Каскыр-бай:

– Как живет там моя мать?

– Мать твоя тоскует о сыне, и глаза не держат больше слез – они катятся по старым щекам.

– А как живет моя молодая жена, тоскует ли, плачет ли?

– Твою молодую жену похитил твой враг Бесекай.

– Как живет мой бегунец?

– Твой бегунец носит теперь на своих быстрых ногах врага твоего Бесекая.

– А как живут сыновья мои?

– Сыновья твои сражаются, и много воинов легло мертвыми.

– А как живет мой скот?

– Скот твой расхитили сыновья твои и пастухи.

И сказал Каскыр-бай:

– Не могу простить таких я преступлений, возвращусь на родину и воздам каждому по делам его. Клянусь, что завтра же рано утром двинусь в путь.

Не бросает Каскыр-бай слов своих на ветер.

И устроил Каскыр-бай пир прощальный, а на пиру плакала любимая жена и говорила:

– Каскыр-бай! Мы приняли тебя как родного. Не отдала ли я свою молодость тебе? Не сын ли твой на руках моих? Разлюбил ли ты меня?

Не спасают ли птицы гнезд своих хитростью? Плакала и говорила молодая жена:

– Не может мое сердце перенести такой обиды. Променял ты меня на свою родину – степь просторную. Не могу я ехать с тобою… Лучше я умру от тоски, лучше задушу своего сына, чем искать смерти среди твоего народа. И что ты хочешь – разнимать дерущихся, если неразумны они, как волки у обглоданной кости, готовые загрызть друг друга до смерти. Дни нашей жизни коротки… И не будет ли на родине твоей то же самое после твоей смерти?

Не имеет ли сердце самая маленькая птичка? И может ли сердце храброго воина устоять перед слезами любимой женщины…

И сказал Каскыр-бай:

– Слова твои мудры, я остаюсь.

Прошло времени сорок закатов и восходов солнца. Прискакал новый гонец и положил к ногам Каскыр-бая подарки с родины и сказал:

– Велик Бог, и Магомет – пророк его. Да перенесешь ты Его всемогущую волю. Весь аул твой разграблен, и любимый сын твой, храбрый Айнулла, убит, и твой враг, трусливый тарбаган[53], Бесекай правит всей степью от большого моря до самого великого Китая. И не кончилась междоусобная война… Стоны и плач в каждой юрте по убитым.

И сказал Каскыр-бай: