Союз 17 октября. Политический класс России. Взлет и падение

Тогда же, 20 октября 1907 года, состоялось заседание фракции октябристов и правых. Они чувствовали себя хозяевами положения, а значит – могли решать, кому быть председателем в Таврическом дворце. Совещавшиеся уговаривали Н. А. Хомякова баллотироваться на этот пост. Хомяков долго отнекивался.

Но, господа… заставляете меня перепрыгнуть через сожженную канаву, а я чувствую, что это для меня невозможно, что я этого не сумею сделать и при неловком прыжке могу сломать ногу.

Избрание именно Хомякова было очень важно, потому что Гучкова в должности председателя нельзя было и помыслить. Лидер партии всегда очень важен для фракции. Хомякова упрашивали. Выступали М. В. Родзянко и Н. Н. Опочинин. Они вспоминали многие собрания, где председательствовал Хомяков. Он всегда это делал умело, умно и тактично.

Вы не имеете права отказываться, потому что Ваш отказ может повлечь за собой выбор или левого, или правого, что одинаково вредно отразится на работе Думы. Вы обязаны согласиться – это Ваш нравственный и гражданский долг. Другого кандидата у нас нет, и Вы, конечно, не захотите быть виновником такой неудачи в работе и Третьей Думы…

Фракция, да и вся Дума, нуждалась в модераторе, способном уравновесить крайности, непропорционально разросшиеся «крылья». Такой зазор между правыми и левыми объясняется просто: союз складывался не вокруг идеологии.

Как уже отмечалось выше, октябристы – не консерваторы и не либералы (хотя, конечно, и таких среди них было немало), а в первую очередь земцы. Октябристы гордились своим «земским происхождением». Они полагали его лучшим свидетельством делового настроя и профессионализма депутатов.

Враги Третьей Думы усердно повторяли: «Это не законодательное, а просто большое земское собрание», – отмечал депутат от «Союза 17 октября» Е. П. Ковалевский. – В этом много правды, но я не вижу, чем такая правда может быть оскорбительна. Если Государственная Дума является вместе с тем «земской» Думой, то это лишь естественное развитие от частного к общему, переход от местного хозяйства к государственному. Расширение масштаба несравненно легче и удобнее, чем сопоставлять план совсем без масштаба или применительно к чужой у нас не употребимой мерке.

Впрочем, у земства была неоднозначная репутация в стране, даже среди самих земцев. Далеко не всегда они присутствовали на земских собраниях, далеко не всегда справлялись с поставленными задачами, демонстрировали эффективность и профессионализм. 13 июня 1908 года один из лидеров октябристов, сам земец Н. В. Савич не без оснований утверждал: «Дума превратилась в земское собрание; партийная дисциплина рушилась, всяк сам за себя».

На пленарных или комиссионных заседаниях депутаты не забывали об интересах земств и городов. По словам октябриста Н. Н. Опочинина, «большинство из нас – земцы, только что возвратившиеся из земских собраний, и все мы знаем, насколько сочувственно относятся эти собрания к нашим заботам в области образования. Теперь представьте удивление всего земского люда, когда он прочтет в газетах отчет о том, что правые и левые баллотировали в Государственной Думе за ассигнование 10 млн в пользу образования, а мы, октябристы, по указанию правительства – только за 8 млн и при том по своей собственной инициативе».

Земцев интересовало то, что их непосредственно касалось: проблемы организации местного самоуправления. Они не могли быть безразличными статистами при обсуждении столыпинских проектов земской реформы.