Союз 17 октября. Политический класс России. Взлет и падение

26 марта 1911 года М. В. Родзянко встретил И. С. Клюжева в коридорах Таврического дворца. Он спросил: «Вы из каких – из протестантов или из наших?» – «Из протестантов», – ответил Клюжев. «Ну полноте, бросьте все это и помогите уладить положение. Никак не следует допускать деление партии в такое время. Ведь это лучший козырь в руках наших политических противников». В тот же день, вечером, собралось частное совещание, на котором присутствовали А. И. Гучков, И. В. Годнев, И. С. Клюжев, П. В. Каменский, В. К. Анреп, Г. Г. Лерхе, Н. Н. Опочинин, Ю. Н. Глебов, А. А. Потоцкий и другие – всего 19 человек. Первым выступал Опочинин, который заявил о необходимости создания новой фракции – свободных октябристов. Жесткую позицию занимал Анреп. Он сообщил присутствовавшим, что если найдет хотя бы 10 октябристов, настроенных приблизительно так же, как он, то немедленно выйдет из фракции:

Я уже изверился в Бюро и не надеюсь на то, чтобы оно пошло по определенной дороге. Нельзя верить тем людям, которые меняют свое решение менее чем через 24 часа, как это было при выборе кандидата на пост председателя Думы. Сначала постановили 11 голосами против 1‐го не выбирать никакого кандидата из своей среды, а потом порешили этот же вопрос 6 против 6-ти – то, что нужно выбрать октябриста.

Анреп упрекнул и Гучкова, который в момент выбора председателя не занял определенную позицию, фактически уклонился от принятия решения. Гучков возмутился: «Разве Вы не знаете, что я все время был против Родзянко, о чем говорил лично ему и всем членам фракции».

Фракционная бесформенность раздражала октябристов.

Пора нам уже перестать хромать на обе ноги… Нужно точно определить, во что мы веруем. Если мы конституционалисты, то должны стоять твердо под знаменем своего «Союза 17 октября», а если кто-либо из нас отступает от его принципов, то он должен выйти совсем из нашей фракции, – убеждал товарищей по партии Н. А. Хомяков 25 апреля 1911 года.

Фракция оказалась полностью дезорганизованной: не было лидера, способного руководить ее работой. Когда 10 мая 1911 года обсуждался вопрос о введении земства в Астраханской губернии, октябристы не знали, как голосовать: за предложение МВД отложить рассмотрение проекта или же за немедленное его обсуждение. Ю. Н. Глебов подошел к М. М. Алексеенко за советом, однако последний сделал вид, что не услышал вопроса. Минуту спустя с аналогичной просьбой обратился к Алексеенко и П. В. Каменский. «Я не знаю, – сердито и отрывисто ответил ему Михаил Мартынович [Алексеенко]. – Поступайте, как хотите». В итоге было принято решение голосовать каждому депутату в соответствии с его собственными убеждениями, что многих ставило в затруднительное положение, а именно тех, кто не был в курсе дела.

Осенью 1911 года единой фракции фактически уже не существовало. 8 ноября один из лидеров правых Г. Г. Замысловский с удовлетворением отмечал, что «октябри правеют». Однако это касалось далеко не всех членов «Союза 17 октября». Левых октябристов правое большинство сторонилось и не приглашало на многие фракционные собрания. Все это рождало пессимистические настроения. «Несмотря на хорошие слова, доверия у многих к премьеру нет. Хотелось бы, чтобы они ошиблись. И лично у меня нет ни веры, ни охоты работать», – писал А. И. Гучков брату 9 ноября 1911 года.

Накануне окончания работы Третьей Думы фракция октябристов оказалась в сложном положении. С одной стороны, она оставалась предельно разнородной. Внутри «Союза 17 октября» согласия не было, после политического кризиса марта 1911 года его стало и того меньше. С другой – вопреки всему выше сказанному, во фракции очень многое значила фигура лидера – А. И. Гучкова. Он, чувствуя, что утрачивает почву под ногами, суетился и совершал ошибки. Гучков был скорее связан с левым крылом партии. Это в полной мере сказалось весной 1911 года, когда он занял весьма радикальную позицию, чем смутил многих октябристов. В январе–феврале 1912 года Гучков сместился резко вправо. Пытался договориться с националистами, теперь удивляя «прогрессивную» часть «Союза…»