Союз 17 октября. Политический класс России. Взлет и падение

было свойство внушать к себе глубокое доверие. Он был авторитетен своим политическим бескорыстием и нелицеприятием, невольно покорявшим даже самых строптивых думских крикунов.

Его избрание было предрешено. Хомяков общается с прессой. Никому не отказывает. В конце октября 1907 года он дал интервью кадетской газете «Речь»:

Я не чувствую себя подготовленным к столь тяжелой и ответственной задаче, как руководство Думой. У меня и памяти такой нет, которая нужна, и опыта нет, и знакомства с процедурой мало, и я совершенно искренне отказывался от предложенной мне роли. Но раз это, по мнению моей партии, необходимо, я подчиняюсь и не устраняю себя от обязанностей.

И сразу же о том, как все-таки с этой работой справиться.

Роль председателя с формальной ее стороны довольно точно регламентирована. Что касается существа, то я считаю безусловной и первой обязанностью председателя быть выше партий и абсолютно беспристрастным. Самую широкую свободу слова он должен ограничивать, во-первых, пределами обсуждаемого вопроса, не допуская никоим образом ни малейшего отклонения от него, и, во-вторых, строгой парламентарностью выражения. Всякие некорректности должны быть тщательно устраняемы, т. к. они обостряют отношения между депутатами, затемняют дело и удлиняют прения. Ни крайние левые, ни крайние правые не должны быть допущены к философским рассуждениям и спорам, может быть, и пикантным, и в домашней жизни интересным, но в законодательном учреждении неуместным по своей бесплодности.

Очевидно, в данном случае Хомяков имел в виду вопрос о характере политической системы Российской империи. Эта дискуссия идет и по сей день. Ее можно свести к одному вопросу: была ли конституция в России после 1905–1906 годов. Хомяков на этот счет не молчит, а дает вполне определенный ответ, который был приемлем для кадетов.

Есть ли у нас неограниченное самодержавие или нет? Ведь на этот досужий спор с крайней правой ответят так, а с левой – иначе и с другой стороны. А что толку из этого постоянного спора? Каждый останется при своем мнении. Для законодательного учреждения нет никакой неясности в основных законах, о которой некоторые говорят. Прямо же ведь написано: «ни один закон не может быть издан без одобрения его Государственной Думой». Я плохой законник и в досуги свои по законам не хожу; я знаю, что наши законы последнего времени плохо редактированы и плохо кодифицированы, но тут-то ясно. Так что для Думы эти споры – отвлеченность одна, по существу не только лишняя, но и вредная, т. к. все это ведет к обострению отношений, к разжиганию страстей и к вражде.

Хомяков заявлял о себе как практик и прагматик. Главное для него – результат, а не теоретические споры. Ради пользы дела стоило идти на компромиссы и с левыми, и с правыми: