Союз «Волшебные штаны»

А маму на Чесапике Бриджет не помнила, хотя и знала, что она там была. Может быть, у мамы был очередной период упадка сил, когда она весь день лежала в постели, занавесив окна, чтобы свет не бил в глаза.

Бриджет зевнула. Лихорадочная энергия потихоньку покидала руки и ноги, сменяясь глубокой физической усталостью. Может быть, сегодня все-таки лучше просто поспать, а приключения отложить на завтра.

А можно прямо сейчас пойти к нему. Бриджет снова взяла сама себя на слабо. И не могла это так оставить. «Я мыслю, следовательно, я действую». В пятках снова зажужжало от возбуждения, отчего перетруженные икры свело судорогой.

Все огни погасли. Было уже довольно поздно. Бриджет посмотрела на свой спальный мешок, одиноко валявшийся на пляже. И на цыпочках прокралась обратно по скользким камням.

Ждет ли он ее? Наверное, рассвирепеет. Или капитулирует. Или и то и другое в каком-нибудь сочетании. Бриджет понимала, что торопит его. Она и себя саму торопила. Очень уж трудно было удержаться.

Она бесшумно, словно тень, скользнула в его дверь. Он не спал. Сидел в постели. Увидел ее и встал с кровати. Она соскочила с низкого крылечка и прошла мимо пальм к лесу, окаймлявшему пляж с одной стороны. Эрик двинулся за ней – в одних трусах, без футболки. Ему не обязательно было идти за ней.

Сердце ее мурлыкало. Она взяла Эрика за руку.

– Ты знал, что я приду? – спросила она.

В темноте она едва различала выражение его лица.

– Я не хотел, чтобы ты приходила, – ответил он. И надолго умолк. – Я надеялся, что ты придешь.

Обычно в романтических фантазиях Бриджет тщательно прорабатывала воображаемые декорации и то проматывала пленку вперед, то пересматривала, пересматривала, пересматривала один и тот же фрагмент много раз. К мучительной проблеме первого поцелуя Бриджет подходила в воображении снова и снова, изобретала все более совершенные способы. Но дальше она не заглядывала.

Она рассталась с Эриком уже давно и теперь лежала в спальном мешке. Дрожала. Глаза были мокрые от слез. Слезы так и капали. Слезы печали, неизвестности, любви. Так она плакала всегда, когда не могла справиться с наплывом чувств. Ей нужно было освободить внутри немного места. Она смотрела в небо. Сегодня оно было больше. Сегодня ее мысли взмывали в него, и, как заметила Диана, им не на что было натыкаться. Поэтому они текли и текли, пока все не стало казаться Бриджет нереальным. Даже сами мысли. Даже то, что она их думает.

Она льнула к Эрику, она хотела его, неуверенно, нагло и испуганно. В теле бушевала буря, и, когда эта буря разбушевалась слишком сильно, Бриджет покинула тело. И взмыла к вершинам пальм. Она так уже делала. Отправляла корабль в плавание без капитана.

Их близость была неизмеримо глубокой. И теперь это чувство осталось с ней – оно робко дожидалось, когда она займется им. А она не знала, что с ним делать. И загнала мысли подальше, свернула, будто бечевку от воздушного змея.

Она тщательно скатала спальный мешок и прокралась обратно в корпус. Легла на плоский голый матрас. Сегодня она не выпустит мысли дальше посеревших от непогоды дощатых стен.

Тибби!

Я чувствую себя полной идиоткой. Мне хватило тщеславия решить, будто Костас настолько влюблен в меня, что не справился с искушением шпионить за мной и подсмотреть, как я купаюсь в пруду. А потом я вернулась на то же место и увидела, как он там плавает. Да, голый. Он, наверное, купается там летом каждый день, а я, дура такая, вообразила, что это он меня преследует!

Но было еще кое-что, что легко было не заметить из-за его наготы (Господи Боже мой!), а также громкого визга (моего) и идиотского поведения (тоже моего). И знаешь, что это? Костас посмотрел мне прямо в глаза. Наконец-то, через столько дней, он посмотрел на меня.

Если бы ты была здесь, ты бы заставила меня посмеяться над всем этим. Жаль, что тебя здесь нет.

С любовью,

Лина

P. S. Тебе Би давно писала?

Зазвонил телефон. Кармен посмотрела на экранчик автоответчика, зная, что это звонят не ей. Кто будет ей звонить? Тибби? Лидия? Может, Криста? Это был мамин начальник. Если кто-то и звонил, это всегда был мамин начальник. Мама Кармен была секретарем суда, но ее начальник, кажется, считал, что она его нянька.

– Кристина дома? – спросил мистер Браттл, как всегда, будто бежал куда-то.