Сокол

Сытно пообедав в одной из пиццерий, они сидели на скамейке в маленьком уютном скверике, среди цветущих акаций и лип. Скверик располагался слева от площади Данфер Рошро, как раз в виду скульптуры — знаменитого Бельфорского льва, рядом виднелся вход в метро. Туда-то было и надо… Правда, Максиму пока что-то не очень-то хотелось возвращаться, хоть он и знал заклинание, и амулет — необходимое условие разрыва времен — висел у юного царя на шее, под модной рубашкой. Все было готово, оставалось только уйти. Вернуться, выбраться в одном из двух мест Египта: в когда-то разрушенной, а ныне потихоньку отстраиваемой крепости далеко на Юге, или ближе к городу Инебу-Хедж, в заброшенном храме Сета. Везде — и там, и сям — по приказу фараона давно уже стояли отряды. Так, на всякий случай, мало ли что… Хотя, конечно, мог быть и третий портал, и четвертый… да множество — почему бы и нет? Просто вот пока было известно лишь два. А здесь, в будущем, в той эпохе, что когда-то была для Макса родной, выход и вход имелся только один. Здесь, в Париже, в подземельях на площади Данфер Рошро — не важно, в метро или в катакомбах. О, катакомбы — это был целый город, где аккуратными кучами белели человеческие черепа и кости… такие же, как в храме под крепостью южных мятежников сетиу — храме демона Тьмы Небаума.

Можно было уйти — вот прямо сейчас. Спуститься в метро, взять за руки Тейю с Батой и…

Не хотелось! Почему-то пока не хотелось. Нет, не только потому, что пьянил, обволакивал пряный воздух парижской весны, точнее — почти уже лета, просто… Просто Максу хотелось продлить вот это время, вот этот момент, вот все это: бульвары в тополях и липах, автомобили, запах выхлопных газов — вкусный и такой родной.

Запрокинув голову, фараон улыбнулся, глядя, как летит, набирая высоту, самолет. Здорово! Сейчас отдохнуть немного, а затем — на метро, и в Нейи, к Петосирису. Хотя… зачем на метро? Уж лучше взять такси, денег хватит — Димон — Дмитрий Олегович — поделился щедро. Впрочем, куда ему было деваться-то? Но ничего не скажешь — помог. Из Ниццы добирались автостопом — как же иначе-то, без документов? Добрались, ничего, а Димон улетел-таки в Канаду — прятаться от своего «папы». И честно сказать, не видно было, чтоб он очень этим расстроен — ну, тем, что надобно куда-то улетать, прятаться… Видать, надоела уже бандитская жизнь до чертиков! Да и как не надоест? Чего там хорошего-то, на том гнусном островке? Скучища!

Студенты — а именно с этой веселой компанией беглецы путешествовали последнее время — подвезли их на своем микроавтобусе до Орли, ну а уж там оставалось совсем ничего. Ехали под видом русских — кого же еще-то? По-французски, естественно, говорил один Макс, Тейя, переспрашивая, как всегда, много смеялась, а Бата, наоборот, всю дорогу молчал: стеснялся болтать в присутствии благого царя и царицы. Да, одежку ему на этот раз подобрали хорошую, удобную — майку с нормандским львом и черные холщовые шорты. Все бы ничего, да вот только резинка оказалось слабоватой — цептеровский ножик («добрый меч») выскакивал при ходьбе, зараза. Да… еще Бата все время норовил снять кеды и, связав их шнурками, повесить на шею. Такой уж был обычай в Черной земле, сандалии — вещь престижнейшую и дорогую — надевали перед входом в чей-нибудь дом, когда шли в гости, а всю дорогу несли их за спиной, привязав к палке. Тейя, правда, так уже давно не делала, но она была царица! Ей можно. А вот Бата…

— Надень ке… свои сандалии на ноги, — поднимаясь, негромко приказал Макс.

Тейя с улыбкой поддержала мужа:

— В самом деле, а то люди уже косятся!

— Слушаюсь и повинуюсь, о…

— Эй! Эй! Только не вздумай бросаться наземь — сколько раз уже тебе говорить?! Еще раз бросишься — придется тебя, наверное, проклясть!

— О господин мой, — при этаких словах Бата в ужасе отшатнулся и чуть было не заплакал. — Неужели я…

— Цыц! Хватит болтать. Надевай быстрей кеды — и идем. Да, вот тебе пакет — положи в него ножик… ну этот, меч.

— Куда положить, государь?

— Вот в эту… мм… ткань… Ну или заверни хотя бы.

Выйдя из сквера, свернули на бульвар Распай, по нему и пошли, никуда особенно не торопясь и глазея по сторонам с видом завзятых туристов. Впереди, взявшись за руки, неспешно шагали царь и царица — очень красивая пара: высокие, стройные, загорелые, с большими глазами и черными волосами, приятные, чрезвычайно приятные молодые люди — многие прохожие им улыбались и даже провожали взглядами. Макс был в джинсах и бежевой рубашке с многочисленными карманчиками и заклепками, его супруга щеголяла в короткой светло-голубой юбке и ослепительно белой блузке, естественно, безо всякого белья, никак не заставить было натянуть — неудобно. Ну и, конечно же, ожерелья с браслетами, те самые, что были взяты назад в сейфе Димона.

Скосив глаза, Максим невольно залюбовался женой — ничего не скажешь, красивая девочка! И легкий ветерок трепал волосы, задирая юбку… юбку-то, конечно, можно было и подлиннее надеть, да и блузку — плотнее… Многие оборачивались… А! Пусть завидуют!