Сокол

Соломенноволосый Бата, ежась, ковылял позади с завернутым в пластиковый пакет ножом под мышкой. Старался не отставать от своих повелителей. Слава Осирису, от машин больше не шарахался — привык. А вот к ревущим скутерам относился нервно, то и дело хватаясь за ножик.

Видно было, парнишка о многом хотел бы спросить, да что там — о многом — обо всем, что сейчас видел и чувствовал! Спросил бы — если б не боялся. Даже и в мыслях такого не было — тревожить царя и царицу расспросами. Кто они? И кто — он? Разница — понимать надо.

— Поедем в большой железной змее? — покосившись на черную Монпарнасскую башню, спросила Тейя. — Помнится, в прошлый раз ездили — страх! Но — приятно. Бата, надеюсь, ты не будешь больше извергать из себя все съеденное?

— О госпожа… — Парнишка, коему поездка автостопом далась очень и очень нелегко, выглядел таким несчастным, что Макс пришел к нему на выручку, предложив прогуляться пешком. Далековато, конечно, но… Впрочем, у вокзала Сен-Лазар можно сесть на автобус — там их много останавливается, не перепутать только, спросить… Уж автобус-то Бата выдержит — не так уж и долго там и ехать. А вообще, интересно — что чувствует сейчас рожденный в Древнем Египте мальчишка?

— Что чувствую? — Бата едва не споткнулся от неожиданности — еще бы, сам великий царь интересовался его, недостойного червя, чувствами!

— Ну, тебе здесь нравится или не очень?

— Не знаю… Пожалуй, здесь очень странно. И очень неудобно.

— Неудобно? — Максим звонко расхохотался. — Ну-ка поясни, Бата, что ты хочешь этим сказать?

— Ну… сандалии эти очень неудобны, одежда… хотя эта, конечно, лучше, чем та, что была на острове. И вот еще эти… мм… повозки без лошадей. Клянусь Осирисом и Амоном, они такие вонючие! Воистину так пахнут демоны.

Тут уж засмеялась и Тейя:

— Ты совершенно прав, верный Бата! А та черная башня? Что про нее скажешь?

— О! Воистину это гробница могущественного царя! Мы идем к нему в гости?

— Нет, Бата. Не к нему. К одному очень хорошему человеку, из наших.

Мальчишка снова отшатнулся от пронесшегося мимо скутера:

— Кушиты! На нем проехали кушиты! Или — нубийцы. Черные, курчавые! Вот не знал, что у них есть такие повозки!

Завидев надпись «Табак», Максим купил телефонную карту. Попросив своих спутников подождать, зашел в телефонную будку. Волнуясь, набрал дрожащими пальцами телефонный номер… Знал, что, наверное, не нужно бы этого делать, и все же…

И вот он! Знакомый до боли голос…

— Отец!

— Да, да. Это ты, Максим? Как там Франция?

Господи! Это еще что?

— Мм… нормально. Как ты? Не болеешь?

— Да ничего, ничего… Вчера ведь только виделись.

Вчера…

— А как…

Максим хотел спросить про друзей… нет, не про друзей, про приятелей, знакомых — друзей-то у него, по сути, и не было. Да хотя бы про одноклассников… А как спросишь? Вчера только был дома. Вчера…

Юноша молчал в трубку, чувствуя, как подкатывает к самому горлу горько-соленый ком.

— Ну, давай, сынок, успехов тебе! Хотя ты знаешь, как я отношусь к твоему влечению…

Да уж! Отец никогда не любил бокс. Но тем не менее всегда уважал выбор сына.

— Спасибо… Папа! Береги себя, папа…

И ком перешел в глаза. И гудки в трубке…

— Что с тобой, о супруг мой?!

— Пыль… Ест глаза.

— Дай!

Тейя вытерла мужу слезы подолом блузки.

Тейя… Родная… И там, в Черной земле, остались их дети…

— Ну, идемте, что ли? Надеюсь, не устали еще?

Был еще даже не день — утро, часов, наверное, десять или чуть больше. Ласковое солнышко, отражаясь в окнах домов, пряталось за зелеными кронами лип, тополей и каштанов, дул легкий ветерок, принося запах жареных булочек и кофе. Впереди заголубела река, слева блеснул золотом купол Собора Инвалидов, туда и свернули, пошли дальше по набережной, любуясь на барки — точнее сказать, на туристские теплоходики, — по мосту Александра Третьего пересекли Сену. Сколько раз проходил здесь Максим — всегда любовался золочеными фигурами-аллегориями. Самый красивый мост, красивейший! Хотя некоторые считают самым красивым Понт Нёф. Ну, нет… Здесь ведь все-таки что-то родное, русское…

До Нейи доехали спокойно, сидя — не так-то и людно было в автобусе. И Бату не вырвало — то ли и в самом деле привык, то ли изо всех сил сдерживался, стремясь не опозориться перед фараоном. По этой же причине по сторонам особенно не глазел, воспринимая все как данное. Что поделать — чужая земля, потому тут все и чужое. И дома, и одежда, и повозки… и самое главное — боги! Страшно? Да! Но не очень. Ведь рядом-то — свои боги, живые — царь и царица Обеих земель! Чего ж с ними бояться?

Церковь, узкая площадь, бульвар Бино. Вот и знакомый особняк, решетка… Штаб-квартира масонов — Великой Национальной ложи Франции.

— Зайдем.

— Знаешь, — Тейя неожиданно остановилась у самого входа, — может, пусть лучше Петосирис сам выйдет к нам? Пошлем Бату…

— Нет, я сам. А вы тогда ждите.