Сокол над лесами

– Я сам не сразу понял. К шестнадцати годам любой парень привыкает терпеть боль, и я, хоть и провалялся три дня на брюхе, пока мне девки примочки на спине меняли, ничего такого особенного в этом не видел. Провинился – ответил. Я на отца не обиделся даже. И только много лет спустя понял, что он тогда сделал. Я ведь собрался сам стать отцом, не пройдя обряды свадьбы и оставаясь по годам и по уму отроком. Был открыт всем ветрам и встрешникам. А он меня живенько вколотил в Навь, заставил болью, позором – это ж на глазах у всего двора было, – кровью искупить вину. И предоставил мне выбираться. Я выбрался. И много лет спустя оказалось, что тот позор принес мне удачу. Такую большую удачу… что я сейчас здесь, с тобой, а не… неведомо где. – Мистина передвинулся и положил голову на колени Эльги, прижал ее ладони к своей груди. – Не знаю, подумать не могу, где бы я был, если бы Святша меня вынудил драться с ним, а потом уйти. Если бы Лют не привез в тот самый день тот самый меч… И вот тогда я понял: если у человека есть удача, даже бесчестье идет ему на пользу.

«Если есть удача!» – мысленно подхватила Эльга.

– Это из-за Святши ты задумалась, где взять удачи? – чуть помолчав, спросил Мистина.

– Как ты догадался? – мрачно усмехнулась Эльга.

– Да не мудрено. Пока что ему не везет, то есть он так думает. Я, признаться, надеялся, что невезенье Ингвар забрал с собой.

Они помолчали. У обоих стало тягостно на душе. Своей любовной связью они навлекли на Ингвара тайное бесчестье и, возможно, отняли удачу. И тем погубили… А теперь, вместо того чтобы поправить дело, влекут по тому же пути и его сына!

Эльга снова толкнула Мистину, и он сел на лежанке, давая ей возможность сойти. Она соскочила на медвежину на полу и стала собирать кое-как разбросанное платье: хенгерок, застежки, пояс, чулки… Все кое-как сорванное, вывороченное… Ей было стыдно и досадно. Но внутри держалось ощущение тепла и легкости – по опыту прежних лет она знала, что эти теплые отзвуки наслаждения будут греть ее целые сутки. Ум ее был в смятении, но душу пронизывали лучи солнца, как будто она из мрачной бесснежной зимы вышла в яркую, свежую, душистую весну. И этот свет шептал: все будет хорошо. Вы живы… вы еще молоды, полны сил… И вы вместе, а вы вдвоем – это больше, чем просто два человека. Как и прежде, близость с Мистиной рождала в Эльге ощущение легкой силы и веры в близкое счастье, ощущение всемогущества, будто сама богиня жизни открывала глаза на дне ее души. А когда объятия двоих пробуждают божество, это не может быть ни ошибкой, ни бесчестьем.

Положив свои пожитки на лежанку, она обвила руками шею сидящего Мистины и снова поцеловала его. Словно говоря: я не жалею. Не жалею ни о чем ни в прошлом, ни в будущем… Эта страсть так тесно сплеталась с удачей их обоих, что без нее они не были бы собой. Она давала им силы делать все то, что с них требовала судьба.

– Но иной раз отвага заменяет удачу, а в этом я у Святши недостатка не вижу, – сказал Мистина, когда Эльга выпустила его из объятий. С неохотой поднявшись, он тоже стал одеваться. – Помнишь, как он с петухом подрался? Ему тогда исполнилось года три, а петух был чуть ли не с него ростом. Как раз тогда Асмунд из Корсуньской страны вернулся, еще до войны. С такой отвагой человек сумеет разбудить и удачу. А если нет – то хотя бы погибнет достойно и прославится в веках.

– Он у меня один! – напомнила Эльга.

– У Святши есть время подождать, пока удача проснется. Он ведь вчерашнее дитя. Лют у меня вон какой шустрый, а только на восемнадцатом году себя проявил.

– О, только не скажи этого Святше! Он ревнует к вам обоим.

– Ему досталась кровь князей и от отца, и от матери, а не только от матери, как мне. И не от бабки, как Люту. Его удача может проснуться и пораньше.

– Но пока она есть только у меня! А значит, его удача – это я! – Эльга с досадой встряхнула белое платье вдовы, будто в укор самой себе.

– Так я и говорю. Ты справишься быстрее.

– Мне придется справиться! Потому что твоего отца приемы нам не подойдут!

– А что, отцову плеть я тебе одолжил бы для такого дела! – Мистина рассмеялся. – В ней живет волшебная сила пробуждать ум в бойких отроках, проверено!

Для Эльги не было тайной, что неприязнь между ним и Святославом взаимная. Мистина отчетливо понимал, что чем старше будет становиться сын Ингвара, тем настойчивее будет пытаться подвинуть ближайшего друга матери. Рано или поздно молодому князю придется схватиться с самым влиятельным из киевских бояр, просто потому что двум медведям в одной берлоге не ужиться.

– Не думаю, чтобы Святша успел сделать кому-то дитя, – проворчала Эльга, прилаживая застежки на грудь и надевая нижнюю петлю хенгерка на иглу. – Хотя, может быть… если найти ему хорошую родовитую жену…

– У него же есть невеста – родовитее некуда.

– Дочь Сверкера – девочка, едва косу заплела. Ее если брать в дом, то года через три, не раньше… Иди первым, – видя, что Мистина уже одет, Эльга кинула на дверь избы. – Вели узнать, не проснулась ли Ута. Если нет, я лучше уеду.