Сократ встречает Макиавелли

Сократ: Это хороший пример добродетели умеренности или «золотой середины», применяемой к рассуждениям.

Макиавелли: Возможно, у меня с ними не так много разногласий, как может показаться.

Сократ: Так бывает, когда преодолены и преувеличения, и упрощения, и стереотипы. Хотя и не всегда. Бывает еще золотая середина между золотой серединой и крайностями.

Сейчас же, наконец, касаясь вопроса об успехе и возможности добиться его нашей мудростью, ты пишешь:

«Я знаю, сколь часто утверждалось раньше и утверждается ныне, что всем в мире правят судьба («фортуна») и Бог, люди же с их разумением ничего не определяют и даже ничему не могут противостоять; отсюда делается вывод, что незачем утруждать себя заботами, а лучше примириться со своим жребием. … Иной раз и я склоняюсь к общему мнению, задумываясь о происходящем.     И однако, ради того, чтобы не утратить свободу воли, я предположу, что, может быть, судьба («фортуна») распоряжается лишь половиной всех наших дел, другую же половину, или около того, она предоставляет самим людям».

Между прочим, это очень мудро с твоей стороны создать меры предосторожности против непредвиденных обстоятельств «фортуны» - на тот случай, если бы тебя обвинили в атеизме – ты вовремя упомянул имя Бога, хотя и не веришь в Него. Если бы и моя совесть позволила мне сделать то же самое во время моего судебного процесса, а мог бы спасти свою шкуру.

Макиавелли: Откуда же тебе знать, что это обращение к Богу не искреннее? Ты не можешь читать мое сердце.

Сократ: Но я могу прочитать твои мысли, если твои слова их отражают. Ни один верующий в Бога так, как верит Церковь, не поставит Бога в один ряд с «фортуной».

Макиавелли: Почему нет?

Сократ: Что является основной чертой в отношении верующих к Богу?

Макиавелли: Благоговение, благочестие, послушание, наивность, суеверный страх – я не знаю, какого именно ответа ты ищешь.

Сократ: Эти подойдут. А теперь скажи мне, что, в соответствии с твоей мудростью и тех, кто верит в нее,является основной чертой в отношении «фортуны»?

Макиавелли: Это изложено в данной главе.

Сократ: Особенно в заключительном параграфе?

Макиавелли: Да.

Сократ: Я зачитаю слова доброго старого святого Ника Макиавелли: «Фортуна – женщина (тут перевод сильно смягчен), и кто хочет с ней сладить(еще один эвфемизм), должен колотить ее и пинать». Как это называется одним словом?

Макиавелли: Я не хочу богохульствовать даже в мыслях.

Сократ: Ты уже.

Макиавелли: Я всегда был очень осторожен.

Сократ: Чтобы не оставлять компрометирующих видимых следов – да. Ведь согласно твоим собственным законам видимость важнее реальности, или «имидж – это все». Но даже если бы это было так на земле (а это не так), и даже если бы это срабатывало там (а это в конечном счете не срабатывает), здесь не бывает видимостей – только реальность и неприкрашенная правда.

Макиавелли: Твоя задача – исследовать мою книгу, а не мое сердце.

Сократ: Между ними двумя, тем не менее, находится твой разум, и я должен завершить распутывание этой кучи канатов, связанных в узлы, которые составляют такелаж того корабля, который и является тобой.

Макиавелли: Твое воображение становится лучше от общения со мной. Знаешь, я мог бы значительно улучшить твой стиль, если ты дашь мне возможность сделать это.

Сократ: Похоже, ты собираешься здесь надолго задержаться.

Макиавелли: Тогда…

Сократ: Нет! Вернемся к делу! Ты говоришь о «фортуне»: