Сократ. Введение в косметику

Пригодное для масс принимается массами с большим трудом, чем непригодное; и даже если бы удалось довольно легко привить массам пригодное для них, то они превратили бы его в непригодное путём примешивания другого непригодного, и это было бы ещё хуже, потому что вину за непригодность они сложили бы на пригодное. Только очень длительным и кропотливым трудом можно сделать философию, пригодную для масс, действительной философией масс. Философия, пригодная для немногих личностей, может быстро оказаться философией масс потому, что таковой она становится благодаря ошибкам, и потому, что для её распространения достаточны проповедники. Для превращения философии, пригодной для масс, в философию масс, нужны учителя, и нужно многих и хороших учителей; поэтому философия, пригодная для масс, должна пережить длительную эпоху, в которую она является только философией отдельных личностей, прежде чем она сможет стать философией масс. Этого не учёл Сократ и тем задержал осуществление своего гениального замысла на двадцать пять веков; всю свою энергию он истратил на бесполезные увещевания массовой личности, вместо того, чтобы всю её сосредоточить на подготовке хотя бы десятка лиц, которые всецело и твёрдо стояли бы на точке зрения философии Сократа и могли бы, не искажая, но лишь дополняя, совершенствуя, медленно, но верно увеличивать круг потребителей и распространителей этой философии. Идя этим путём, можно было бы с большой долей вероятности ожидать через два века уже миллиона лиц, стоящих на правильном пути земной философии. Сократ не создал и, видимо, не заботился о подготовке продолжателей своего дела, ограничившись помощью своим ученикам в выработке пригодных для них лично принципов поведения, т. е. в конкретном заполнении схем Сократовой философии применительно к свойствам данной личности; Сократ не позаботился даже об устранении той опасности для своего дела, возможность которой он сам создал, – опасности, что его ученики свою личную философию, Сократову схему, заполненную их индивидуальным содержанием, будут распространять как общезначимую философию, и при том под флагом философии Сократа, потому что ведь заполнялась его схема и с помощью его самого. Так и случилось, и едва ли по вине учеников, искренне преданных Сократу и искренне думающих, что они распространяют философию Сократа, в действительности губя гениальный замысел Сократа; вина их разве только в недостатке гениальности, лишившем их возможности понять сущность Сократовой философии; вина лежит скорее на самом Сократе, не заметившем, при всей своей гениальности, этой опасности и не устранившим её, – а он мог устранить её, по крайней мере, в отношении к части учеников. Может быть, Сократ готовил продолжателя своего дела в лице Платона, ранние сочинения которого действительно наводят на такую мысль, – но и в этом случае Сократ не избегает упрёков и потому, что замысел, грандиозность которого Сократ вполне сознавал, нельзя было доверить одному лицу, и потому, что он неправильно оценил Платона, по самой своей натуре не могшего быть продолжателем Сократова дела.