Сокровенная Россия: от Ладоги до Сахалина

Со времен Ивана Калиты Белозерье стало тыловым убежищем московских князей. В Белозерск отослал из Москвы Дмитрий Иванович свою казну и семейство, когда сам отправлялся на войну с Мамаем. Монахи, ученики и последователи Сергия Радонежского освятили эти земли своим подвижничеством. Здесь бывал великий государь Василий Иванович, когда ездил на богомолье – вымаливать себе, бездетному, сына и наследника. И вымоленный этот сын, Иван Васильевич Грозный, не раз устрашал Белозерье своими посещениями. Обо всем этом в современном Белозерске напоминают три-четыре старые церкви да экспозиция краеведческого музея.

Церковь Всемилостивого Спаса

А если пойти от того моста направо – окажешься в таких глухих и заповедных местах, до каких, наверно, не добирался и легендарный Синеус. О нем здесь любят вспоминать. Имя его, как имя «Лешого дедушки», упоминается в сказках и изустных преданиях.

«Там-то и там-то, за энским лесом, не доходя деревни такой-то, над речкой холм. Так там могила Синеуса. Точно говорю. Синеус, знаешь, князь такой был. Давно очень. Там еще археологи копали приезжали. Много золота, говорят, нашли».

В эти рассказы начинаешь верить. В самом деле, не на этом холме, так на другом был же похоронен Синеус. Или другой князь, воин, первопроходец, принесший в лесные вепсо-словенские глуби кровь и дыхание истории. Был кто-то – предок, родоначальник, чья жизнь продолжается в нас.

Монастыри-братья: Кирилло-Белозерский и Ферапонтов

В конце XIV и в XV веке десятки монастырей, сотни скитов выросли на огромных, почти незаселенных пространствах от северных притоков Волги до Студеного моря – Ледовитого океана. В поисках уединенных мест, неудобных для обитания, но годных для монашеского подвига, многие искатели духовного подвига, последователи великого учителя русского Сергия Радонежского, двинулись на север. В звериных лесах, по топким берегам озер, на излучинах холодных рек застучали топоры.

Кирилло-Белозерский монастырь

В 1397 году в глухом, суровом лесу у берега небольшого Сиверского озера, в нескольких днях пешего пути от города Белозерска, поселились ученики Сергия Кирилл и Ферапонт. Обоим было уже за 60. Ферапонту и это место вскоре показалось слишком людным. Он переселился на одно из соседних озер. К обоим отшельникам стали стекаться ученики и последователи. Так образовались две обители – Кириллов монастырь во имя Успения Богородицы и Ферапонтов во имя Рождества Богородицы. Кирилл возглавлял основанную им киновию (монашескую общину с общежительным уставом) до самой смерти. «Се покой мой в векы века. Зде вселюся, яко Пречистая изволи его» – такие слова вложил в уста Кирилла составитель его жития Пахомий Серб[22]. Ферапонт, по настоятельным просьбам князя Андрея Можайского, сына Дмитрия Донского, в 1408 году перебрался в Можайск, основал там Лужецкий Богородице-Рождественский монастырь. Оба преподобных умерли в глубокой старости: Ферапонт – в 1426 году, Кирилл – в 1427 году.

Кирилло-Белозерский монастырь в XVI–XVII столетиях стал одним из величайших монастырей России. Его кельи помнят самодержавных государей и опальных бояр, его стены и башни видали грозных врагов и царственных паломников. Выходцами из Кириллова гнезда были преподобные Савватий Соловецкий и Нил Сорский, книжник и составитель житий Пахомий Серб, известный церковно-государственный деятель Вассиан Патрикеев.

Архитектурный ансамбль Кириллова монастыря складывался в течение нескольких столетий, разрастался, усложнялся. В окончательном виде он состоит из двух монастырей – Успенского и Ивановского – и крепости, Нового города. Бо́льшая часть ныне существующих монастырских построек датируются XVI–XVII веками. Мощные оборонительные сооружения Нового города возведены в 1650–1670-х годах.

Подъезжаем к монастырю по главной дороге, со стороны Вологды, со стороны поселка Кириллова. Храмы и палаты почти не видны за высокой, устрашающей крепостной стеной, за тяжелой, приземистой Казанской проездной башней. Перед нами грозная крепость, твердыня государства. Входим внутрь, осматриваемся… Собор, церкви, колокольни, трапезные, братские корпуса – все это не охватить глазом, все нагромождено в каком-то суровом хаосе. Сильно, могутно, но не вмещается в душе. Кажется, невозможно эти кубы и цилиндры, многоярусные колокольни и луковичные главки расставить в каком-то порядке, узреть их вместе, целиком.

Выходим на берег Сиверского озера… И все волшебным образом меняется. Все становится на свои места, гармонизируется. Перед нами – чудный град, стройный Китеж, сверкающий белизной стен, устремляющий в небо главки многочисленных церквей и шатры башен. Становится понятно, как поколения зодчих создавали этот ансамбль. Они видели его с воды, с середины озерной глади и, с удивительной точностью продолжая и развивая творение своих предшественников, вписывали новую, чистую ноту в симфонию монастырских строений.