Сокровенный сердца человек. Жизнь и труды священномученика Серафима (Звездинского)

Весной 1925 года окончился срок ссылки. Сколько радости было, когда в день Благовещения Пресвятой Богородицы пришла весть об освобождении! Но тут же радость была омрачена телеграммой о смерти Святейшего Патриарха. В этот день Владыка отправляет своей пастве письмо: «Всем, всем, всем оставшимся верным дмитровцам. Мир вам, утешение в скорбях ваших, исцеление в болезнях ваших, терпение в долгой разлуке нашей, родные мои, возлюбленные о Господе Иисусе, дорогие, приснопоминаемые в недостойных молитвах моих, дмитровцы мои, Бога любящие и Богом любимые чада мои, мир вам и благословение. Давно не видал я уже вас, давно не молился с вами, давно не причащал вас Чашей Вечной Жизни, давно не беседовал с вами усты ко устам, лицем к лицу, давно… Паства моя любимая, потом моим политая, трудами моими вспаханная, в болезнях немалых засеянная. Блюди убо, зорко смотри, да не плевелы греха, неверия или раскола покроют тебя. Да цветешь ты присно цветами веры православной, апостольской, святительской, да благоухаешь ты надеждой на всеблагий и премудрый Промысел Божий, скорбями и испытаниями грехи наши очищающий, да не увянет в тебе присно любовь христианская, все покрывающая, прощающая, немощи немощных носящая, а не себе угождающая.

Дмитровцы мои верные, дмитровцы мои родные, скорбит мое сердце вместе с вашим сердцем и за Ангела Хранителя нашего, веси, нивы наши благословляющего всегда. Не стало его, ушел он. Словно не выдержало сердце его всей горечи, всей боли, всей скорби, всей неправды, измены Евангельской правде церковной. Не выдержало, разбилось. Помоги нам, Господи, это лишение с терпением понести и утерянное сокровище паки увидать. Умоляю вас, яко детей своих родных: бойтесь волков в овечьей шкуре, живцов.[21]

Они полны диавольской гордыни, самочиния, бесчиния, они сладко говорят, но горько их слушать, на языке у них мед, а на сердце лед. Яд аспидов под устами их, гроб отверст – гортань их, и, когда они говорят, говорят ложь, яко чада отца лжи – диавола. Блюдитесь от них, не молитесь с ними, они лишают души спасения. Храни вас Господь в вере православной тверды и незыблемы – о сем ежедневно молитвы мои к Пастыреначальнику Христу воссылаю.

Благослови вас Господь, укрепи, утверди. Видеть вас хочу, беседовать, петь Господу вместе хочу, стосковался уж по вас. Болящие, не унывайте, ибо болезнями спасаетеся, бедные, не ропщите, ибо нищетою богатство нетленное приобретаете, плачущие, не отчаивайтесь, ибо утешение ожидает Духа Утешителя вас. Не гневайтесь, не сетуйте друг на друга, не злобьтесь, не бранитесь, не гневайтесь, а злобьтесь только на грехи, на беса, к греху влекущего: гневайтесь на еретиков, с ними не мирствуйте, а между собой, верные, в мире, в любви, в согласии живите. Имущие, помогайте неимущим, богатый, больше давай, убогий, по силе своей милосердствуй… По сему уразумеют все, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою. Мир посылаю вам, мир Христов даю вам. Благодать Господа нашего Иисуса Христа и любы Бога и Отца и причастие Святаго Духа буди со всеми вами. Аминь. Отец».

В день святого Стефана, епископа Великопермского, 26 апреля/9 мая 1925 года, Владыка, протоиерей Иоанн Муравьев, Анна и Клавдия выехали из Кольеля. В это время на севере – половодье, потому дорога была трудная и опасная. Приехав в Усть-Сы- сольск, первым делом встретились с митрополитом Кириллом (Смирновым), который формально был освобожден. Он ждал возможности уехать в Москву, но власти делали все возможное, чтобы не выпустить его из ссылки. И его не освободили, а вскоре отправили по этапу дальше. Провожая епископа Серафима в Москву, митрополит с грустью сказал: «Я видел сон, будто надо мне плыть по бушующей реке к Москве. Но огромная льдина преградила путь, и я остался на берегу…»

У Преподобного Серафима

Возвратившись из ссылки, Владыка Серафим сначала поехал к своему духовному отцу – старцу Алексию. Время было такое, что приходилось дорожить на свободе каждым часом, и никто не знал, что будет с ним через день… Потом Владыка отправился в родной Дмитров. Грустно было в «Богоспасаемом граде»: на древней святой земле вовсю хозяйничала новая власть. Храмы и монастыри закрывались, духовенство отправлялось в ссылки… На территории древнего Кремля был устроен музей, Борисоглебская обитель должна была вот-вот закрыться[22].

Плохое питание в тюрьме, ссылка, неустроенность, беспокойство о своих духовных детях – все это, конечно, сказалось на здоровье архипастыря. Участились приступы желчекаменной болезни – боли иногда были такие невыносимые, что Владыка терял сознание. В Дмитровском управлении приезду епископа совсем не обрадовались и тотчас препроводили его в Москву.